устраивались на отдых на убранной картошке. Но появилась звеньевая и быстро навела рабочий порядок.
Дни в колхозе для Саньки показались бы однообразными, если бы не дочка звеньевой. Девчушка двенадцати-тринадцати лет привязалась к Саньке, как ручная собачонка, она, после школы, всегда старалась быть рядом с ним. Почти каждый день уводила ребят, то в перелески за грибами, а то и в густые орешники.
Санька впервые увидел, как растут орехи, он с удивлением разбирал зеленое покрытие и доставал из него настоящий коричневый плод, который легко разламывал зубами и лакомился вкусным ядрышком. Оказывается, еще до семнадцатого года, один помещик увлекался садоводством. В этой местности он выращивал яблоки, вишни, сливы и орехи. Новая власть решила не заниматься таким баловством и стала растить только картошку и лен. Плодовые деревья потихонечку вымерли, а орешник одичал и заполонил все окрестные овраги; видимо, почва и климат ему понравились. Для промышленного производства колхоз не стал развивать сбор орехов и колхозная детвора каждый год подчищали богатые урожаи этих плодов.
По субботам и воскресениям на разбитой колхозной машине молодежь возили в клуб на танцы. В шесть часов вечера там показывали кино, а иногда приезжий лектор проводил беседу о международном положении, на которую кроме степенных стариков никто не приходил. А вот в восемь вечера помещение клуба освобождалось от лавок и молодежь, местная и приезжая, устраивала танцы. Под звуки охрипшего магнитофона молодые люди выделывали такие выкрутасы, что степенные старички сначала посмеивались, а потом тихо исчезали из помещения. К десяти часам в клубе оставаться было опасно, перепившая молодежь начинала выяснять друг с другом отношения. Сельский участковый, сам далеко не трезвый, сначала их успокаивал, а потом исчезал вслед за стариками. Приезжие ребята тоже старались незаметно уйти, но это было довольно затруднительно для тех, кого привезли из дальних деревень, шоферы их машин были всегда пьяны, и до утра о поездках нечего было говорить. Вот здесь всегда помогала дочка звеньевой, которая в сплошной темноте, какими-то немыслимыми тропами приводила ребят всего за час в их родную деревню, хотя они на машине тряслись по пыльным дорогам гораздо большее время.
Месяц в деревне пролетел незаметно, сначала время тянулось медленно, а потом дни стали мелькать, как стрелки на часах. На центральную усадьбу приехал заводской автобус, забрал своих пассажиров и повез по разбитым дорогам в город, где у центральной заводской проходной их высадили и они разбрелись по своим домам.
Дочка звеньевой, в последний вечер, напоив его чаем, сказала, что будет скучать без него, сунула ему в руку конверт с письмом, и они расстались. Потом в городе Санька все старался вспомнить, куда же он положил ее послание, но память не хотела ему возвращать приятные минуты их знакомства.
На другой день Санька вышел на свою работу; его встретили радостными возгласами заводские знакомые,
