но аромат усиливался и звал. Медведь не обратил внимания на испуганных птиц, взлетевших к безоблачному небу, ведь он во плоти увидел источник манящего запаха.
– Давай я принесу тебе воды. Давай попьём, хочешь? – мать гладила дрожащую руку девочки. Она заметила, что кожа дочери приобрела землистый оттенок.
– Нет, нет! Только не оставляй меня! – девочка с усилием выговаривала слова, задыхалась в них. Она не могла остаться одна. Только не сейчас. Панический страх неконтролируемой боли, поглощающей тело, делал напряжение ещё более невыносимым. От очередной волны приступа она вскинулась на кровати, – Не могу! Больше не могу это терпеть! Пожалуйста…
Всё произошло быстро. Инстинкт превыше всего. Олень пружинил по мягкой почве, оставляя следы копыт, тревожа ими землю. Листья разлетались от усиленного движением ветра. Медведь начал преследование с каким-то остервенением, усталость в теле перестала существовать, обратившись в единственно важную цель – нагнать жертву, растерзать, выместить на ней гнев и боль.
Женщине передалась паника дочери. Незнание как помочь своему ребёнку приводило её в замешательство.
Вызвать врача – слишком глубоко в глуши они находились.
Дать обезболивающее – рука девочки сжимала материнскую с такой силой, что она не посмела оставить дочь одну даже на секунду.
– Ложись, ложись обратно. Иди сюда, – свободной рукой она обхватила дочь за хрупкие плечики, придвигая к себе и прижимая к груди её голову, – Всё будет хорошо… обещаю. Я не собираюсь тебя бросать. Я здесь. Рядом.
Девочка вцепилась в запястье матери, сжимая его с той же силой, с которой сама чувствовала боль. Ей было стыдно, но она была готова умолять мать забрать боль себе. Она бессовестно жаждала отдать её близкому человеку, только бы эта пытка закончилась.
Медведь с лёгкостью преодолевал препятствия. От неуклюжести не осталось и следа, он летел по лесу, заметая своими следами следы оленя. Лоснящаяся шерсть колыхалась в такт бега, тяжёлый вес не влиял на быстроту движения.
В надежде на спасение олень петлял между соснами, вёл преследователя запутанными тропами. Чуя неладное, он поджимал задние ноги, тем самым теряя скорость, но наращивая силу для защитного удара. Какое-то мгновение, и медведь совершил рывок, загребая лапами. Замах пришёлся по бедру оленя и оставил глубокие царапины на нежной шкуре. Жертва взбрыкнула, покачнулась, теряя равновесие, но продолжила бежать. Окровавленные когти преследователя оставляли багряные следы на пожухлой грязно-жёлтой листве.
Запястье матери начало принимать синевато-серый оттенок, а кровь отхлынула от кисти. Женщина продолжала качать девочку, поглаживая свободной рукой её шелковистые волосы.
– Дорогая, ты делаешь мне больно. Я понимаю, что тебе плохо, и правда не знаю, чем помочь. Давай попробуем лечь в кровать? – она разговаривала с дочерью полушёпотом,
