оттачивают в другой раз. Леший задал ритм. Лена и Ника запели, пожалуй, лучше, чем парни аккомпанировали: то один отстанет, то другой убежит, Самойлов постоянно путался в аккордах, Толстый обычно хорошо импровизирующий, тут вдруг портачил раз за разом – будто сглазил кто.
Рада заскучала, то и дело пряча зевоту, когда ребята стали останавливаться и возвращаться к провальным моментам, вопреки изначальным договоренностям. Она, видимо, ждала шоу, а тут оказалась работа, нудная, в чем-то безынтересная. И Леший на нее особого внимания не обращал. Девушка переместилась назад, к подоконнику, достала блокнот, ручку и принялась что-то строчить. Стихи? Дневник? Домашку? Или вообще просто записывает поток сознания? Только странно, что не использует телефон, заметки. Это показалось неожиданно-старомодным. Самойлов снова отвлекся, потерялся и сбился.
– Артем, блин! – прилетело от Ольховского.
– Пирожок, – среагировал он, делая вид, что весь в процессе.
В итоге, песни девушек отыграли не по два раза, а по десять, или даже больше. Под конец даже стало что-то получаться, пусть не идеальное, но хотя бы приемлемое. И устали все, включая Лену и Нику, словно не музыкой занимались, а штанги тягали.
Самойлов надеялся, что после своей части девушки уйдут, но фигушки. Они расселись в первом ряду и уставились, будто кошки. У его бабушки имелось целых четыре, он знал, с чем сравнивает: тот же взгляд, то же любопытство, те же выжидающие позы.
Когда парни начали играть свои песни, поначалу выходило ничуть не лучше, чем с песнями девушек. Артем, пользуясь моментом, пытался предложить свое, мол, все равно пока ничего не решено, но ребята приводили жесткий аргумент: Вера Пална, которая его творчество не утвердила.
– Артем, вы пока неизвестны широкой публике, – раздался бархатистый голос Рады, – потерпите, и скоро вас будут умолять исполнить ваши песни.
Лесть, конечно. Но Самойлов ее оценил, не замечая ухмылок остальных.
9
Рада ожидала от репетиции большего. Не профессионального исполнения, конечно, но и не такой откровенной лабуды. Особенно раздражал этот Паганини-зазнайка. Постоянно витал в своих мыслях, обижался, как ребенок. Кажется, он со старшего курса, а вел себя, как мальчишка.
И Леший… В Радином представлении это должно быть невероятно сексуально: парень за ударной установкой, горящие глаза, напряженные мышцы, сплошной адреналин – и опять же ошиблась. Не разочаровалась на все сто, конечно, но удовольствие оказалось так себе: сидит себе за барабанами, пытается подстроиться под музыку, потому что остальные подстраиваться под него не хотят, и самое удивительное, Леший и не настаивает.
Плюс, конечно, тоже имелся: красивые голоса у Елки и Ники. Сама Рада петь не умела – с интонированием были проблемы, музыку слышать могла, а вот сама спеть даже песенку про елочку нет – перевирала безбожно. Причем, выяснилось это в первом классе, когда девочку решили записать на класс фортепиано.
Помнится, бабулечка (на самом деле прабабушка,
