ртям собачьим.
– Не плачь! Я тебе говорю, не смей плакать из-за этого ублюдка! – приказывает мне мама.
– Он не ублюд-о-о-о-к, – вою я в подушку, размазывая по лицу тщательно наложенный макияж.
– Эх, ты! Доверчивая дуреха! На что теперь жалуешься?
Голос мамы звенит от возмущения, и ему тоненько вторят стеклянные бокалы для шампанского.
Огромная, нежно-палевая мастифа, дремлющая на коврике возле дивана, поднимает голову и удивленно смотрит кротким взглядом сначала на меня, потом на маму. Убедившись, что ей ничто не угрожает, собака вновь кладет нос между лап и закрывает глаза.
– Сережа придет…
– Ага! Придет! Как же! Его хитрую рожу за версту видно было, а ты от любви ослепла! Правда, Абби? – спрашивает мама мастифу и треплет ее по холке. – Наша глупышка Варя попалась на удочку очередного проходимца.
Но Абби мои проблемы до лампочки. Она только глубже зарывает нос в лапы.
– Он не проход-и-и-и-мец…
– Как ты могла хорошую работу в банке бросить?
– Так н-а-а-а-до. Сережа сказал, что мы, как только поженимся, будем жить в Испан-и-и-и…
– На твои деньги?
– У Сережи временные трудности. Я хотела помочь.
– Идиотка! И как я родила такую глупую и доверчивую дочь?
– Я не гл-у-у-у-пая. У меня красный дипл-о-о-о-м…
– Не хочу больше слушать это нытье! – мама встряхивает кудряшками. Все современные женщины выпрямляют волосы специальным утюжком, а моя противоречивая мама, наоборот, завивает. – Все, хватит!
– Но он… как ты не понимаешь, он меня л-ю-ю-ю-бит. Подарки делает.
Я бросаю на стол ключи от машины, которые сжимаю во вспотевшей ладони. На брелоке написано «Мерседес-Бенц». Название расплывается: слезы градом катятся по лицу.
– Тогда сам он где?
– Н-не знаю…
Я действительно не знаю.
Мы встречались уже три месяца и собирались пожениться. Сегодня Сергей должен был прийти к нам на ужин, познакомиться с мамой и сделать мне официальное предложение, но неожиданно пропал. Мы договорились на шесть часов вечера, но сейчас уже восемь, а жениха все нет.
Час назад позвонили в дверь. Мы воспряли духом. Я побежала прихорашиваться, а мама выглянула в коридор и обнаружила на коврике брелок ключей от машины. Я сразу догадалась, что это привет от жениха, и буквально расцвела: решила, идиотка, что это такой предсвадебный сюрприз. Выскочила на лестничную клетку – никого.
Странно, где же он?
Телефон в моей руке раскалился от многократных вызовов любимого, но жених по-прежнему не брал трубку.
– Ладно, не реви. Жалко, что ужин остыл, – Мама косится на праздничный стол, накрытый для дорогого гостя. – Пойдем, машину посмотрим. С блудливого козла, хоть шерсти клок.
– Он не блудл-и-и-и-вый…
Я вытираю мокрые глаза, сморкаюсь и встаю с дивана. Не понимаю, что случилось, но соглашаюсь с мамой: слезами проблему не решить. Надо действовать.
Мы спускаемся на первый этаж и выходим из дома. У подъезда стоит роскошный черный кабриолет с открытым верхом. Кремовые сиденья из натуральной кожи золотятся в лучах заходящего солнца.
Я растерянно хлопаю глазами. Сергей говорил, что у него трудности с деньгами, а тут это… чудо.
Сердечко вспархивает, как весенняя птичка: так приятно ошибиться в своих бредовых предположениях! Я гордо смотрю на маму, та тоже счастлива, проводит ладонью по капоту и зажмуривается от удовольствия.
Вокруг толпятся соседские мальчишки. Бабульки разглядывают этот шедевр заграничного автопрома и качают головами.
– Слышь, Татьяна, это чья же такая будет? – спрашивает наша соседка.
– Жених Варе подарил, – отвечает мама. В ее голосе слышатся горделивые нотки.
– Ой, ли?
– Да, это моя машина.
Я показываю брелок и демонстративно нажимаю на кнопку. Легкий щелчок, и двери открываются. Встряхиваю волосами, окидываю томным взглядом зевак и сажусь за руль. Настоящая леди, сама элегантность и женственность, за рулем крутой тачки.
– Мама, давай покатаемся, мозги проветрим.
– А то!
Мама опускается на пассажирское сиденье и с вызовом смотрит на соседок, словно говорит: «Любуйтесь, завидуйте!»
Я завожу мотор и трогаюсь с места…
– Варь,
