style="font-size:15px;"> – Ивейна, ваше величество, – чуть слышно прошептала та и снова всхлипнула, – пять.
Что-то дернулось внутри амира, дернулось и сжалось. Элиссе тоже сейчас было бы пять, хотя стоявшая перед ним девочка на пять лет никак не тянула.
– Скажи тогда мне, Ивейна, почему ты плачешь?
– Ее величество сказала, что я некрасивая.
Ох, дитя, если бы ее величество забрала тьма, его величество в тот же день бы объявил неделю народных гуляний по всей Андалурсии. А твою матушку Тону немедленно пригласил во дворец, уж нашел бы повод.
– Почему ты хочешь быть красивой, Ивейна?
Девочка задумалась, а затем неуверенно ответила:
– Ну я же должна выйти замуж, а кто захочет на мне пожениться, если я некрасивая?
– Подойди ко мне ближе, девочка, – Эррегор наклонился к ней, – ты знаешь, что я плохо вижу?
Ивейна кивнула, заинтересованно рассматривая его лицо.
– Я не вижу твоего лица, Иви, и мне все равно, какая ты, красивая или нет, так скажи, почему тебя нельзя взять замуж?
Девочка перестала плакать, расширила глаза, наклонилась к Болигарду и громким шепотом спросила:
– Ваше величество, а вы что, собрались на мне пожениться? Так ведь у вас жена есть! И вы такой… немолодой!
Сардим сбоку хрюкнул в кулак и затрясся от беззвучного смеха, король Сагидар прикрывал лицо рукой и что есть сил отворачивался. И только Алентайна поджала губы в нитку и скривилась.
– Нет, Ив, у меня и правда есть жена, и я не так стар, как тебе кажется. Я хотел сказать, что не все видят внешнюю красоту, есть кое-что другое. Иди сюда, садись, – он, повинуясь внутреннему импульсу, поднял ее и усадил себе на колено. Ну какая же она маленькая, таких пять в ряд на его колене можно разместить. – Есть такая штука, любовь называется. И если между людьми возникает любовь, то никто не смотрит ни на лицо, ни на тело, лишь бы рядом был дорогой твоему сердцу человек.
– Или дракон, – подняла головку Ивейна.
– Или дракон, – подтвердил Эррегор, гладя ее по голове и внутренне себе изумляясь, с чего это ему взбрело в голову нянчиться с обиженным дитем. Прикрикнул бы на жену, пожаловал родителям чего-то в дар и достаточно. Но ему так захотелось подержать на руках эту чужую девочку, чтобы хоть на миг ощутить то забытое чувство, когда он вот так рассаживал на коленях своих сыновей, а самый маленький, Севастиан, пах, как могли пахнуть только его дети.
– И ты должна знать, что в этом мире уже есть один мужчина, который любит тебя больше всего на свете, Ивейна, – продолжил амир, – это твой отец. Ты знаешь, что у меня была дочь?
Девочка кивнула. Амир прикрыл глаза, отчего так разбередила душу эта крошечная дочка травницы? Может, дело больше в ее матери?
– Так вот, Ив, если бы она была сейчас со мной, мне было бы все равно, какая она, некрасивая, кривоногая, пусть хоть лысая, лишь бы она была у меня, ты понимаешь?
Он
