такое счастье – нестись по полю на полном скаку, ветер в лицо, свист в ушах! Увы, здесь всё по расписанию, даже счастье – не больше получаса в день, и то не каждый. Нибауси, заместитель главы школы, бдительно следит, чтобы никто не урвал себе больше положенного, а злюка Мардуд, личный слуга мудрейшего Олвида, доносит ему о малейших наших шалостях – он всё видит и слышит, словно у него по паре, а по сотне глаз и ушей…
Хотя на уроки фехтования тоже не могу жаловаться. Сначала со мной, как и с остальными ребятами, занимался один их наставников, настоящий монах-воин. Но потом мудрейший Олвид велел мне каждый день упражняться дополнительно… угадайте с кем? С моим же лучшим другом! Ларт – просто бог фехтования, ему даже наставник проигрывает. А всё потому, что его с малолетства обучал его брат. Ларт сирота (здесь Тодар мысленно добавил «как и я», но, спохватившись, мысленно же вычеркнул), и рос под присмотром брата, который вдвое старше его и служит охранником при дворе. Вообще он отличный парень – Ларт, имею в виду. Он старше меня, выше и крепче, но никогда этим не кичится. Он вообще очень сдержанный, иногда даже чересчур. Но только не в стихах! Если бы вы знали, какие стихи он пишет! Увы, я обещал никому не рассказывать – он только мне даёт почитать. Доверие обязывает… или правильнее сказать, положение обязывает? Не важно, вы поняли суть…
А на днях я нечаянно услышал, как две женщины, навещавшие кого-то из учеников, сказали про Ларта (мы с ним в тот день дежурили у ворот): «Какой красавчик этот златокудрый! Такому бы в трубадуры, а не в филиды!» … Интересно, как они догадались, что Ларт сочиняет стихи? Правда, не думаю, чтобы он когда-нибудь захотел податься в певцы, хоть придворные, хоть бродячие… А волосы у него действительно светлые и длинные, ниже лопаток, он острижёт их только в день совершеннолетия, таков у них в роду обычай – ведь они с братом из тусков, как и наша королева… ну и я, следовательно. Только мы с ним ни капли не похожи. А жаль, если честно…»
Чего жаль? Бред какой-то! Тодар украдкой покосился на соседа: тот исписал уже два листка и начал третий, от усердия прикусив губу. Глубоко вдохнув и выдохнув, королевич снова уставился в учебник.
Наверняка ему было бы не так досадно, если бы он знал, о чём так увлечённо пишет приятель. Вернее, о ком. Потому что Ларт писал о нём – о своём новом друге Тодаре. Последовательно и подробно, как брат и просил: про фехтование, про математику, а ещё про горячее сердце и холодный ум, совсем как у героев так любимых им старинных баллад. И очень старался писать аккуратно, чтобы той, которой на самом деле предназначалось это послание, не пришлось морщить свой высокий чистый лоб, разбирая мальчишеские каракули. Ларт ведь был не дурак и сразу понял, почему брат просил писать почаще. И с радостью делал это, представляя, какое облегчение принесут его строки прекраснейшей из земных владычиц… Он не помнил матери, однако легко мог вообразить, что именно каждая мать желает знать о своём ребёнке. Тем более, что королева, как бы ни была погружена
