подняла глаза:
– С чего ты это взяла?
– Куда бы я сегодня ни взглянула, по всему было видно, как ты его вдохновила.
Брови Персефоны сошлись на переносице.
– В смысле?
Лекса пожала плечами:
– Это… сложно объяснить. Он просто… говорит теми же словами, что и ты, когда рассказывает о помощи людям. Говорит о надежде, прощении и втором шансе.
Чем больше говорила Лекса, тем сильнее богине сдавливало грудь – знакомое покалывание ревности сжимало ее легкие.
Ее лучшая подруга хихикнула:
– А кроме этого… есть и физические признаки.
Персефона приподняла бровь, и Лекса расхохоталась:
– Нет, не в этом смысле! Физические в смысле… фотографии.
– Фотографии?
На этот раз пришел черед Лексы смутиться.
– Ну да. У него в офисе висят твои фотографии. Ты об этом не знала?
Нет, она не знала, что у Аида есть офис в фонде «Кипарис» и тем более что там есть ее фотографии.
Где он вообще их достал? У нее не было его фотографий. Персефоне вдруг расхотелось говорить об этом.
– Можно кое о чем тебя спросить? – сказала вдруг Лекса.
Персефона промолчала, в некотором роде опасаясь вопроса.
– Ты всегда хотела прославиться своей работой, так в чем сейчас проблема со всем этим вниманием?
Персефона вздохнула.
– Я хочу, чтобы меня уважали в моей сфере деятельности, – ответила она. – А теперь я чувствую себя всего лишь собственностью Аида. В каждой статье – Аид то, Аид се. Даже мое имя почти нигде не упоминается. Они называют меня «смертной».
– Они называли бы тебя по имени, если бы знали, что ты богиня, – предположила Лекса.
– И тогда меня бы узнавали из-за моей божественности, а не моей работы.
– А что в этом такого плохого? – не поняла она. – Возможно, изначально тебя бы узнавали из-за божественности, а потом ты бы стала известна благодаря своей работе.
Персефона не могла объяснить, почему для нее было так важно прославиться своими статьями, но это было так. Всю свою жизнь ей не удавалось то, для чего она была рождена, и хотя в том не было ее вины, она усердно трудилась в колледже. Она хотела, чтобы кто-нибудь заметил ее старания – и не только потому, что она писала об Аиде и встречалась с ним.
– Будь я на твоем месте, я бы не задумываясь стала жить этой жизнью, – сказала Лекса.
Персефона покраснела, удивленная.
– Все намного сложнее, Лекс.
– Что такого сложного в бессмертии, богатстве и магической силе?
«Да все», – хотелось ответить Персефоне. Но вместо этого она спросила:
– Неужели это и правда так плохо – желать скромной смертной жизни?
– Нет, если только ты не хочешь также встречаться с Аидом, – сказала
