взгляд сестры, я повернулся к ней. – Честное слово, Фрэнки. Она – никто.
– Нет, она явно что-то значит, – мягко возразила сестра.
Противно было понимать, что эта беседа вызывает воспоминания о худшем периоде в ее жизни. Пропади они пропадом, эти Восы. К черту их.
Я стиснул зубы. Я должен был защитить сестру и отомстить за все, что ей пришлось пережить.
– Да. Значит, что ей лучше держаться от нас подальше. Особенно от тебя.
Она кивнула, но на этот раз улыбка не коснулась ее глаз.
– Ладно, Бек.
– Люблю, когда ты так легко со мной соглашаешься.
– А, ну вот и самодовольный Бек проснулся.
– А он разве засыпал?
– Ну какой же ты идиот.
– Меня и похуже называли.
– О господи, да хватит уже, – она закатила глаза.
– О чем это вы там спорите? – Мама села на диван рядом, и я тут же сунул руку в ее миску с попкорном. Она шлепнула меня по руке, но меня это не остановило.
– О том, что он ведет себя как напыщенный индюк, а еще не убирает свои вещи. – Фрэнки тоже потянулась к миске, и мама подвинула попкорн ближе к ней.
– Это потому, что он избалованный, – мама усмехнулась, погладив меня по щеке. Проклятие первого ребенка. – Вот поэтому тебя я люблю больше, Фрэнки.
– Эй! – Вот сейчас было реально обидно.
Она рассмеялась и взъерошила мои волосы, убирая пряди с лица. Мама регулярно просила меня постричься, а я регулярно отвечал, что и так нормально.
– Вы оба мои любимые. Не волнуйтесь.
Фрэнки показала мне язык. Я был маминым любимым ребенком дольше, чем она, – еще до того, как она успела родиться.
– А где папа?
– Пошел спать пораньше, – мамина улыбка стала грустной – папа опять неважно себя чувствовал. Теперь это становилось все чаще.
– Я тоже, пожалуй, отвалюсь пораньше. Завтра тренировки, – я потянулся и похлопал себя по животу.
– Ты уже готов продолжить тренировки?
Я играл в бейсбол, сколько себя помню, и у меня здорово получалось. Что бы ни менялось в моей жизни, это было константой.
Но после этого года играть я уже не буду. Так что был в этих последних тренировках некий привкус ностальгии.
– Конечно. А то буду не в форме.
Фрэнки закатила глаза, а мама рассмеялась.
– Меня от тебя тошнит, Бекхэм.
– Ну, я не виноват, что мне достались мамины прекрасные гены.
Правда, на маму я не был похож ни капли – разве что улыбкой. Я был вылитый отец.
Но мама все же рассмеялась этим словам.
– Давай, иди уже спать, а мы с мамой хоть что-то девчачье посмотрим.
Я со смехом поднялся.
– Все-все, уже иду, – наклонившись, я поцеловал маму в щеку. – Люблю тебя.
– И я тебя.
Проходя за диваном, я дернул Фрэнки за хвостик.
– И
