ученых. А в результате подружилась и с Игорем, и с его женой Мананой. Как позже выяснилось, Игорь взял фамилию жены, посчитав свою неблагозвучной.
Ермиловы частенько ходили к ним в гости, и Олег делал это не без удовольствия. Игорь намного моложе Ермилова и напоминал ему студентов его советской молодости, которые в синих спортивных костюмах и белых однотипных футболках с зелеными брезентовыми рюкзаками за плечами ходили в походы и горланили песни у костра.
Олег тоже ходил пару раз, когда пытался ухаживать за Люськой. А она была девицей спортивной, активной, и приходилось соответствовать. От ледяной воды в реке, по которой они сплавлялись на байдарках и в которой Олег искупался не по своей воле, его разбил банальный радикулит.
После чего Людмила Короткова героически осталась с ним в какой-то дикой деревушке рядом с порожистой рекой. Лечила его, не рассчитывая на романтические приключения, потому что хватало приключений медицинских и Олег едва мог двигаться.
Из той деревушки они вернулись оба задумчивыми, словно оказались посвященными в общую тайну. Они запомнили темные старинные срубы этого селения, особенно в вечерние часы, когда небольшие окошки розовели от закатного солнца, а трава под забором узкого двора в россыпях росы источала терпкий пряный запах середины лета, а воздух, свежий и сырой, пронизывал ввинчивающийся стрекот кузнечиков. Птицы кружили высоко, среди пухлых, по-цыплячьи желтых облаков, и выглядели то черными, то становились светящимися серебряными точками, попадая в солнечные лучи там, высоко над землей…
Может, то, что Игорь своим видом ассоциативно будил в Ермилове давно припрятанные в уголке души воспоминания, и притягивало его к семье Джейранашвили, но в большей степени и то, что книжный червь и археолог в одном лице обладал энциклопедическими знаниями и мог часами рассказывать о раскопках и потрясающих находках, сделанных им и его группой не только в Турции, но и в других странах и на Родине. Поэтому, как ни устал Ермилов, он таки воздвигнулся с дивана и даже побрился перед походом в гости, так как к вечеру уже изрядно оброс седоватой щетиной, которая его заметно старила.
В этот раз Игорь, увлеченно поедая шашлык и скаля белоснежные зубы, контрастировавшие с обветренным смуглым лицом, поведал в деталях о процессе мумификации в Египте. О том, какие органы складывали в конопы, как их консервировали и все в таком духе, не замечая, что у Ермиловых это напрочь отбило аппетит.
– Ты, Ермилов, стал стареть, – Вадим поджидал Олега в коридоре у его кабинета, постукивая себя по бедру свернутой газетой. – Вчера выразил сомнение по поводу Горюнова. Это мы с тобой выходим в тираж помаленьку. А такие, как он, только набирают обороты.
– Я всегда и все ставлю под сомнение. На том и стою, – Ермилов достал ключи и отпирал дверь, но, спохватившись, обернулся и спросил: – Какой Горюнов? Ты о чем вообще?
– Из Управления по борьбе с терроризмом. Говорю же, дряхлеешь, Олег Константинович. Он через полчаса к тебе заглянет. Только не слишком удивляйся. Он парень
