схватившись за арбалет. – На место! Ну ладно… сойдет.
Что-то блеснуло бледно синеватым светом и…
И злосчастные винеивцы, абсолютно добровольно сопровождавшие обоз с добровольными пожертвованиями, оказались вдруг на центральной площади родного города. Точнее, над центральной площадью – примерно на метр выше брусчатки мостовой.
– О-ох! – застонал Хромой. Мало того, что он больно грохнулся боком о камень, так еще и по морде основательно прилетело тяжелым и омерзительно грязным ботфортом плюхнувшегося сверху Наемника.
– Ох! – он с трудом уселся и забормотал, вытирая кровь с разбитого носа. – Что это? Никак вернулись?!
– Ага, – согласился Наемник. – А чего это они нас так высоко выкинули? Ну и шуточки у черных.
– Нет, – объяснил обозный голова, сидящий рядом и потирающий ушибленную ногу. – Они на нас молодых телепортистов натаскивают. Которые неопытные, они всегда берут выше. Потому что если ошибутся вниз, и мы окажемся там, под землей… Ну, нам-то уже будет все равно, а городу в лучшем случае менять на площади брусчатку. А в худшем так бабахнет, что дома вокруг попадают. Да. С нами-то еще удачно у них получилось. А вот о прошлом годе обозные себе ноги-руки переломали. И ребра.
Меж тем на площади вдруг стало людно. Из соседних домов и вообще невесть откуда высыпал любопытствующий народ. О, и сам бургомистр шествует… надо же, сколько чести.
– В трактир! – торжественно возгласил бургомистр, оглядев копошащихся на площади ездовых, не сообразивших толком радоваться ли им столь благостной начальственной воле, или болячки чесать. – В распивочную к тетке Омеле. Магистрат угощает.
2. Немного о черном юморе.
Сколько они так шли? Лон не знал. Несколько дней? Да, наверное. Время смялось в какой-то невнятный рыхлый ком. Сознание плыло, и веревки эти, демоны их порви, нещадно натирали руки.
Да что ж так хреново-то? Он же лесянин, дитя природы, не то что эти изнеженные жители королевства или вольных городов. Этим остаться без ужина уже катастрофа. А он человек по определению жилистый, выносливый. Что ему несколько дней без еды? Тьфу и растереть. Тем более, что воды давали от пуза.
А что ж не давать ее? Осень, дожди… на дороге лужа на луже. Залейся воды!
Как они вообще влипли-то?
Ничего толком не вспоминается, как будто или пьян, или с крутого похмелья. Вот продала их ватага свою добычу – орехи, грибы, травы съедобные и целебные… улиток продали, говорят, они в королевстве самый наикрутой деликатес… ну и еще много чего по мелочи.
Продали как обычно кабатчику с восточного купеческого тракта. Был тот как-то странно благостен, почти не торговался, цену дал против ожидания хорошую и даже угостил в честь давнего сотрудничества.
А дальше что?
Мысли перебил жгучий удар кнута.
– Спишь на ходу, падаль?
Лон поднял голову, глянул на откормленную рыжебородую харю разбойника.
