style="font-size:15px;"> – А теперь прости, брат, – как бы невзначай бросил ему Макс, и в следующую минуту Никита понял, что больше не может пошевелиться. Этот страдающий поэт-панк заморозил нового приятеля ловким движением ладоней. Теперь ни один ворон не мог напасть на ледяную статую с кружкой американо в правой руке. Пленник тщетно пытался пробить крепкую стену: на пальцах выступила кровь, и юноша чуть не заплакал. Но не от физической боли, а от несправедливого отношения к собственной персоне. Макс действительно заморозил его, и несчастный бариста не мог управлять своим телом, но в то же время он всё ещё умел думать и чувствовать. Никита наблюдал за всем, что происходило в этой комнате, и при этом был лишён возможности помочь друзьям. Вот что причиняло ему настоящую боль и заставляло злиться на самого себя за эту вынужденную слабость.
А между тем вороны нападали стаей, точно они собирались заклевать избранных жертв до смерти. Но те не собирались сдаваться, несмотря на численное превосходство вражеского войска, и решили победить во что бы то ни стало. Несколько разъярённых птиц кружили над головой Игната, и вспышки камеры Миры уже не помогали: они могли сразить не более двух воронов одновременно при условии, что девушка не промахнётся. Макс заморозил одного гигантского ворона, который готовился к нападению на друга, и тем самым привлёк внимание хищников к самому себе. Никита не смог удержаться от крика, когда двое воронов повалили поэта и когтями вцепились в его грудь. Острые когти разрывали тонкую кожу, и юноша даже не пытался сопротивляться, потому что не мог дышать. Бариста увидел, как закатываются глаза Макса, и изо всех сил ударил по ледяной стене. Прямо перед ним появилась долговязая фигура Игната, которому удалось на время освободиться от назойливых попутчиков и выиграть драгоценные минуты. Он держал в руке пульт и с обезображенным яростью лицом нажимал на клавиши. На спинах воронов, которые безжалостно расправлялись с Максом, появилась угрожающая синяя надпись ERROR. Птицы с оглушительным криком рухнули на пол, и Макс наконец-то смог выдохнуть. Игнат протянул другу руку, но тот не успел принять его помощь: ворон с горящими жёлтыми глазами схватил будущего программиста за ногу. Тот пошатнулся, упал навзничь и выронил пульт, которым тотчас же завладел ликующий противник.
Никита закрыл глаза, потому что не мог больше наблюдать за тем, как погибают ребята, которые никогда не позволяли себе мечтать в прошедшем времени… И тут он услышал звуки скрипки: спокойная, ровная мелодия, ласкающая слух очарованного зрителя. Казалось, это поёт мать, которая убаюкивает капризного ребёнка, и вот он уже успокаивается, улыбка замирает на маленьких губах, и материнская ладонь ложится на тёплый лоб… Бариста снова открыл глаза; он был восхищён мелодией-чудотворцем, и в то же время не понимал, как эта девушка может играть на скрипке в такую минуту. Но Линда играла не для того, чтобы вызвать у зрителей катарсис: здесь и сейчас она пыталась защитить друзей. Когда её смычок с лёгкостью пылинки скользил по струнам, почти невидимая серебряная паутина опутывала сбитого
