об истинном устройстве мира… Хотя, тут одно из двух: либо я участвую в какой-то хитровыделанной игре, где нужно найти правильные ответы чтобы выйти на новый уровень, либо никаких финикийцев больше не существует, а я выдумал эту историю с древними богами, бесконечным информационным хранилищем, таинственной монетой и парнем из Бейрута, который так некстати ее откопал. Так или иначе, я ни о чем не жалею и не собираюсь ничего менять.
В целом, здесь не так уж и плохо. Еда повкуснее, чем дома. Не знаю, правда, как нужно стараться, чтобы готовить хуже моей маман. Впервые в жизни я сплю по восемь часов в сутки. Поначалу приходилось тяжело без потока ерунды, который я привык читать по ночам с экрана, но ко всему можно привыкнуть.
Я набрал пятнадцать фунтов веса. Знаю, пятнадцать – это смешно, когда качаешься, как заведенный, семь вечеров в неделю. Парни поначалу прикалывались, говорили что я безнадежен. Особенно Тарек, сосед по комнате. Он младше меня на год, ниже на полголовы, и издалека выглядит, как мечта старшеклассницы. Только вот физиономия у него подкачала. Он страшноват даже для участия в боях без правил, если ты спросишь меня.
Год назад Тарек ограбил заправку ради двух тысяч долларов и попался, пытаясь уйти. Он озверел, когда узнал, что я сделал полмиллиона, просидев несколько ночей за компом. Остальное, пожалуй, и вовсе не уложится в картину его мира.
В целом, мы с ним ладим. Я отвлекаю охрану, когда он торгует во дворе сигаретами. Он подстраховывает, когда я жму штангу от груди. А по утрам мы сортируем в прачечной белье. Отдельно простыни, отдельно полотенца. По-своему боремся с энтропией. Никто не хочет этим заниматься – все, у кого есть выбор, предпочитают подметать территорию. Только Тарек вечно нарывается на наказания, а мне не важно, что делать. Он брезгует прикасаться к простыням, ведь парни по ночам занимаются известно чем, а нам загружать это в машину. Но мне все равно пофиг.
Говорят, один сперматозоид содержит тридцать семь мегабайтов информации. А выхлоп спермы – несколько терабайтов. Какой бред только не пишут в интернете. Когда я взламывал сервера и вычищал из общего доступа то, что люди хотели скрыть, бывало куда противней. А здесь всего лишь нереализованный потенциал человечества, оказавшийся в водостоке. И славно, что так. Мир и без того слишком тесен и неоправданно жесток.
Я часто думаю о тебе, Карла. Мне ведь нужно о ком-то думать. Представляю тебя на острове посреди океана. Знаю, у тебя все хорошо. Ты живешь в маленьком отеле у пляжа, завтракаешь фруктовым салатом, пьешь вермут и кокосовый сок. С тобой флиртуют парни с комплекцией Тарека и лицами голливудских актеров на вторых ролях, но у них нет никакого шанса. Ты засыпаешь ранним вечером одна, тебе не хочется пускать посторонних в свою комнату и в тот полулегальный уголок мироздания, где существуем только ты и я.
Уверен, перед сном ты тоже думаешь обо мне, и где-то там, в мечтах, мы всегда будем вместе. Нам не нужны чужие люди, их одобрение и порицание, не нужны сотовые антенны, роутеры и электронные адреса, все эти терабайты мусора, налипающего вокруг простых и вечных истин.
Я собирался рассказать совсем о другом, но скоро погасят свет, а меня тянет на грошовую философию. Я люблю тебя, Карла, и любил всегда. Задолго до того, как встретил, как услышал твое настоящее имя. Пожалуй, это самое важное, что я знаю о мире, в котором живу.
Глава 1
Они задавали кучу вопросов, и просто так, и на детекторе лжи. Про банковскую систему и базы данных. Про Джея, Райзмана, моего отца, даже про Большого Жозе, помнишь того придурка? Только про Ауада они не знают ничего, будто его никогда и не существовало.
Иногда я думаю, а что, если двадцать лет назад Ауад не полез бы раскапывать древние развалины в глубокой заднице мира? Я сейчас учился бы в колледже и умирал от скуки. Не встретил бы тебя, не узнал о суффетах, не попал в тюрьму, где чувствую себя в тысячу раз свободнее, чем мог бы, не трогай Ауад чертов финикийский курган. Хотя, рано или поздно я бы все равно на чем-нибудь спалился. От судьбы не спрячешься в благополучном пригороде, уютном офисе и комфортном оцифрованном мире.
Психолог, с которым меня заставляют разговаривать, посоветовала писать эти письма, хотя я прекрасно понимаю, что ты их никогда не прочтешь. Сказала, это поможет разобраться. Взглянуть со стороны. Словно ты умер и лежишь на полу со стеклянными глазами, пока народ копошится вокруг, пытаясь тебя оживить, и одновременно паришь под потолком.
Я часто просыпаюсь до звонка и слышу, как Тарек читает утреннюю молитву, повернувшись задом к условному западу. Переворачиваюсь, рискуя свалиться с верхней полки, и засыпаю снова. Мне снится, будто я падаю в холодную воду чужого, враждебного моря, погружаюсь все глубже и глубже, и некому меня спасти.
Мишель, психологиня, в общем, неплохая тетка. Я догадался, кто она на самом деле, но продолжаю притворяться лохом. Ей лет тридцать, может, чуть больше. У нее маленькие руки с тонкими запястьями и умиротворяющий тихий голос. Она редко встает с кресла, а если нужно
