Он поднимал животных и растения из пепла, создавал разноцветные фейерверки с песней птиц и даже свет, который не гаснет. Никто не знал его тайны. Однажды, когда моему отцу было семь лет, Неаполь увидел чудо. Карета выехала в море. Лошади скакали по волнам. Оказалось, что ди Сангро сделал их из пробки, а колёса двигались по волнам благодаря клинкам.
Княгиня улыбнулась:
– Этого учёного почитали за чернокнижника?
– Верно! – герцог всплеснул руками и погладил локотник её кресла. – Папа объявил его трактаты еретическими. Но дон Раймондо оставался предан всегда своему королю.
– А вы служили при дворе?
– Мой отец и моя мать служили при дворе.
Екатерина вслушивалась в его носовое «йа» и необычно мягкое «жь». И молчала, молчала… Она никогда не имела дел с титулованными иностранцами. Фразы не подбирались. На вопросы вежливости ради – не находилось слов.
Облик герцога не имел изъянов. Ровный цвет кожи топлёного молока на щеках перетекал в обожжённые сливки и собирался в мягкую тень под высокими скулами. А глаза – чёрные, со скрытыми зрачками, до внешних уголков густо подведённые ресницами, составляли идеальные пропорции с классическими линиями бровей, каких нарочно не нарисовать. Голос – приглушённый тенор. Поющий последний слог. Речь – как стая журавлей: взлетает фраза – и смотреть больше никуда нельзя. Тон выше – тон ниже, и, замолкнув, остаётся звенеть в ушах, как в хрустале.
– Если наш король вернётся в Неаполь, я докажу ему свою верность. Это моя надежда.
Он произносил «ежьли» и «надьежьда».
– Как вы находите Россию? – княгиня со светской лёгкостью меняла темы.
– Россия любит принимать гостей. Русские щедры. Но мы имели трудность… привыкать к холодной погоде и к русской пище. В ваших кушаньях много лука, и солят у вас не мясо, а огурцы и грибы.
– Неужели ничто вас приятно не удивило?
– Образованность русских женщин! В Сан-Пьетробурге я посетил дом неаполитанского посла. Его жена – русская княжна, знает по-неаполитански и разбирается в искусстве живописи. Русские дамы говорят на иностранных языках, знают историю моего королевства и других стран. В Европе редкая женщина может похвалиться знанием вашей истории и русского языка.
От герцога исходила сила достоинства: как нимб святости – но не святость. И титулованность, и красота лишь дополняли её, однако порождало эту ауру нечто иное. Откуда она бралась, Екатерина постичь не могла, но эта сила вводила в оцепенение. Серебряная ложечка с вишнёвым вареньем дрогнула в её руке – и ягода упала на белую атласную туфлю.
– Каковы последние вести из Европы? – продолжал герцог беседу.
– Пока что в Петербург доходят слухи о договоре Франции с Пруссией, – княгиня Нина протянула руку за колокольчиком. Вызвала лакея. – Наполеон заручился поддержкой прусской армии в наступлении на Россию. Паисий, почисти туфлю госпоже Чубаровой. Говорят, войны не избежать.
Щёки Екатерины уподобились вишнёвому
