меня здесь тогда, и это нормально.
Просто до меня в этой квартире пару лет жила русскоязычная семейная пара корейцев родом из Узбекистана, но теперь тут все иначе. Включённый свет поначалу слепит мои глаза, но постепенно глаза привыкают, и вот я уже могу разглядеть справа от себя кухонную гранитную столешницу, на которой лежат мои ключи, газовую плиту на две конфорки, кухонную вытяжку, пару настенных шкафчиков и раковину, в которой стоит синяя кружка и валяется шкурка от бона, которым я завтракал.
Слева от меня находится холодильник, вдоль правой стены сразу за кухонным гарнитуром – вешалка, на которой горой навалены вещи, за вешалкой белая тумбочка, а на ней серая микроволновка и в углу на полстены стеклянный столик, на который вознесён глава этого дома – метровый плоский телевизор. Прямо посередине комнаты, напротив меня расположено окно шириной около двух метров, именно из-за этого окна я и выбрал эту квартирку, именно в этом окне по утрам я вижу первые лучи солнца, и именно вид из этого окна стоит того, чтобы каждый день приходить сюда. До этого я два года собирал деньги, отправлял их на родину и не мог себе позволить нормальные жилищные условия. Жил только в самом дешёвом мотеле в русском районе; в сыром, прокуренном номере с липкими стенами, плесенью на шторах, тараканами и живущей где-то между стенами крысой под потолком. В той комнате не было ни кухни, ни нормальной раковины, но самым ужасным для меня было то, что окно в том мотеле выходило на стену, глядя на нее, можно было почувствовать лишь ограниченность и безысходность. Здесь же, в этой квартире, открыв окно, можно было увидеть небо, погрузиться в свои мечты, встретить первые лучи утреннего солнца и погреться в них, довольно прикрыв при этом глаза, а по ночам можно было «повыть на луну». В окне было то пространство, которого в Корее практически нет, нет той широты, которая требуется русскому человеку.
Так, понесло меня в лирику и в глубины души русской, но вернемся и осмотрим комнату до конца. Посередине белой комнаты, в которую я только что вошел, стоит мой трон – напольное кресло, именно напольное. Это вид такой мебели в Корее, кресло без ножек. Есть такой традиционный стиль половой жизни в Корее, он популярен до сих пор и заключается в том, чтобы сидеть на полу, кушать на полу и спать на полу. Вот и у меня тут половая жизнь, так что даже кровати в углу не найти, а всего лишь топчан – тонкий мягкий матрас с четырьмя подушками. Это все, что было в комнате из мебели, но хочу сказать, что мне этого вполне хватает для комфортной жизни.
Кто не доволен тем, что имеет, тот не был бы доволен и тем, что хотел бы иметь.
Бертольд Ауэрбах
Хм, как-то сегодня особенно одиноко, странно, такой настрой у меня бывает, когда я болею, но утром казалось, что всё в порядке. Я вечно ною, когда болею, наверное, все мужики такие. Так одиноко сегодня вечером, ну ничего, пройдет. Мои родные всегда со мной, вон они на фото, висят в рамочке напротив, я кинул взгляд на фото с родными.
Вот только бы стало легче дышать… Что же там у меня в груди? Оно так мешает,
