спросил он флейтиста.
– Прямо перед нами, – проскрипел тот.
От стрекочущих обертонов в голосе этого существа мурашки бежали по коже.
– Мой отец… – произнес Жуан.
– Больница… для отца… перед нами, – проговорил хозяин флейты.
Приближался рассвет, и Жуан уже видел на горизонте первые проблески зари. Ночь прошла невероятно быстро. А вдруг похитившие их с отцом существа использовали против них какой-нибудь наркотик, искажающий восприятие времени? Нет, вряд ли! Жуан постоянно был начеку, каждое мгновение адекватно реагируя на те испытания, которые предлагали ему возникающие обстоятельства. Для скуки и усталости просто не было времени – он обязан был регистрировать каждую примету на местности, едва различимую в ночной темноте, а также следить за существами, в плену которых он фактически находился. К тому же в кабине остро пахло щавелевой кислотой, что свидетельствовало о постоянном процессе производства кислорода из кислоты.
Но как эти существа координируют работу отдельных жуков, формирующих единое тело? Эти монстры напоминают разумных существ и действуют как разумные существа. Или они притворяются, и всем управляет единый мозг? Но что это за мозг и где он находится?
Рассвет вступал в свои права, и постепенно под аэрокаром открылось во всей своей красоте плато Мату-Гросу – котел кипящей всеми оттенками зелени, переливающейся через край мира. Жуан выглянул в боковое окно и увидел, как длинная тень от аэрокара плывет по открытой местности, посреди которой, окруженное густой зеленью, матово блестит металлической крышей некое строение – может, фермерский дом, брошенный при переселении; барак, в котором жили рабочие кофейной плантации; или же склад на берегу небольшой реки, обеспечивавшей когда-то обильные урожаи.
Жуан отлично знал этот район и мог с закрытыми глазами представить его карту, которой пользовались бандейранты: пять градусов широты на шесть градусов долготы. Прежде это был совершенно оторванный от остального мира кусок земли, где на фазендах трудились независимые белые, черные и коричневые фермеры, привязанные к древней системе сельского хозяйства, установленной еще португальцами. Отсюда, кстати, были родом родители Бенито Алвареса. Густые джунгли с узкими реками, поросшими пышным кустарником и папоротниками; саванны и сложные, запутанные отношения разных биологических систем, формирующих ткань здешней жизни.
То тут, то там, где реки сужались и текли бурным потоком, громоздились остатки гидроэлектростанций, давно покинутых и вытесненных солнечными батареями и атомными реакторами.
Такой уж она была – глубинка штата Гояс, даже в нынешний продвинутый век она оставалась островком примитивной жизни, с обилием насекомых и старыми болезнями. Последний оплот насекомых в Западном полушарии, штат Гояс ждал прихода новых технологий, которые сразу перенесут его в двадцать первый век.
Все, что необходимо для атаки, которую бандейранты поведут на этот участок джунглей, поступит из Сан-Паулу несколькими путями
