рассматривая себя в зеркале, мягко спросила она.
– Выставить себя на всеобщее посмешище – и все из-за надрывной молитвы темнокожего проповедника.
– Меня это очень растрогало.
– А мне показалось нелепым. Что же касается тебя – все наши приятели наблюдали за тобой в недоумении.
– Неужели? – Ее это не расстроило. Она сняла чепец и поправила выбившуюся прядь.
Он припомнил ее сестру с мужем, настоятелем кафедрального собора Пенчестер в Девоне.
– Что бы подумали они, если бы стали свидетелями этой сцены? – настаивал он.
– Им бы пошло на пользу. Показало бы, что к молитве можно относиться серьезно, – отпарировала она и швырнула чепец на пол. – Ты осуждаешь – и даже высмеиваешь – мои глубочайшие чувства. Зачем тебе было жениться на ирландке? Тебе бы в подруги больше подошла флегматичная шотландка. Которая бы глядела на тебя, выпучив светлые глаза, и говорила: «Да ты, парень, славный боец».
Ее заплаканное лицо покраснело от гнева.
Филипп подобрал чепец с пола и надел на голову. Завязав ленты под подбородком, он игриво посмотрел на жену. Смеяться Аделина не собиралась – ведь она была страшно рассержена, – но ничего не могла с собой поделать. Комнату огласил сорвавшийся с ее губ звонкий смех. Филипп в чепце выглядел так нелепо, что она просто не могла не рассмеяться.
Из-за смеха они не услышали вежливого стука в дверь. Когда ее осторожно открыли, на пороге стояли трое детей. Они как раз отправлялись в церковь и сейчас, в парадной воскресной одежде, зашли узнать, как прошло богослужение темнокожих, на которое они бы пошли с большей охотой. В церкви они бывали уже сто раз. Не то чтобы они были нерелигиозные. Августа и Эрнест занимали особенно сильные позиции по этому вопросу и протестовали против современного легкомыслия.
Увидев отца с чепцом на голове и затуманенные слезами глаза Аделины – оказывается, она хохотала до слез, – мальчики пришли в восторг, но Августа смутилась.
– Не следует врываться к нам с папой, – сказала Аделина. – Почему вы не постучали?
– Мама, мы постучали, – хором сказали они.
Филипп бросил на детей суровый взгляд, но был так смешон в чепце с атласным бантом под подбородком, что мальчики прыснули со смеху, а Августа смутилась еще больше.
– Над чем это вы смеетесь? – потребовал Филипп ответа от сыновей. Он совершенно забыл о чепце.
– Над тобой, папа, – ответил Эрнест.
Филипп взял его за плечо.
– Потешаться надо мной задумали?
– Ты, папа, такой милый в этом чепце, – не моргнув глазом, ответил Эрнест.
Только тогда Филипп увидел в зеркале свое отражение и тоже расхохотался. Сняв чепец, он надел его на Августу.
– Ну-ка, посмотрим, какая девушка вырастет из Гасси.
– А что, неплохо, – заметил Николас.
Августа не увидела
