ри жизни автор «Мореллы» служил мишенью для советской критики. Некий Герман Хохлов, нападая на «молодых покойников» (Божнева, Поплавского, Ладинского), упрекал их в том, что они «тянут в небытие и отравляют своим трупным ядом все живое, что противостоит их социальной обреченности». Немудрено, что «Флаги» вместе со своим автором надолго попали в небытие.
Борис Поплавский родился 24 мая 1903 года в Москве, в довольно зажиточной и культурной семье. Родители Поплавского познакомились в консерватории: мать играла на скрипке, а отец – на фортепиано. Юлиан Игнатьевич Поплавский – человек несколько эксцентричный – был одним из любимых учеников Чайковского. Борис многое унаследовал от отца[1]. Мать поэта, София Валентиновна, приходилась дальней родственницей Е. П. Блаватской и сама увлекалась антропософией, что оказало влияние на интерес Бориса к теософии и оккультизму. В семье, кроме Бориса, было ещё трое детей: старшие – Наталия и Всеволод и младшая – Евгения. Воспитывали их иностранные гувернёры. Старшая дочь Наташа, «авангардная» московская поэтесса, «лихорадочная меховая красавица»[2], позже погибла в Шанхае, приняв слишком сильную дозу опиума. Младшая дочь Евгения болела туберкулёзом. Для её лечения вся семья – за исключением отца – переехала в 1906 году в Европу и прожила три года в Швейцарии и Италии. Италия произвела сильнейшее впечатление на Бориса. Открытие античного мира отразилось позднее на его поэзии, в которой часто встречаются образы римских городов и итальянские пейзажи («Римское утро», «Стоицизм», «Древняя история полна», «Орфей» и т. д.).
За границей Борис настолько забыл родной язык, что по возвращении в Москву поступил во французский лицей Филиппа Неррийского, где и учился до революции. Он рано пристрастился к чтению и рисованию и стал писать стихи. В мир гашиша и кокаина, как и в мир поэзии, Бориса ввела его сестра Наталия, вращавшаяся в кругах литературной богемы, злоупотреблявшей наркотиками. Сестре пятнадцатилетний Борис посвятил стихотворение «Караваны гашиша», предвещающее атмосферу «Флагов».
Летом 1918 года семья Поплавских временно разделилась. Софья Валентиновна со старшими детьми осталась в Москве, а Борис вместе с отцом уехал на юг, навсегда покидая Москву. В январе 1919 года состоялся литературный дебют начинающего поэта: он читает стихи в Чеховском литературном кружке в Ялте. В марте того же года Борис с отцом уезжает в Константинополь, но летом Поплавские возвращаются в Россию. В том же году Борис посещает литературный кружок «Никитинские субботники», где знакомится с молодым поэтом Георгием Штормом, разделявшим его интерес к мистике и теософии. Шторм вспоминал, как они с Поплавским посещали библиотеку Мореходного училища, где Поплавский читал Герберта Уэллса: именно Уэллсу посвящено единственное стихотворение Б. Поплавского, опубликованное в России[3].
В 1920 году Борис с отцом проделал «вторую эвакуацию».
Прибыв в Турцию, Борис Поплавский поселяется с отцом на острове Принкипо в доме армянского патриарха. Именно здесь, в момент сильного духовного кризиса, юный поэт обращается к православию и перестает употреблять наркотики, хотя позже и случались срывы. С Принкипо Борис с отцом переезжают в турецкий квартал Бешик-Таш, около живописного летнего дворца «Фламур». В это время в Константинополе насчитывалось 150 тысяч русских (в 1924 году их осталось не более 10 тысяч) – и легко было вообразить, что это какое-нибудь предместье Одессы.
Отныне Борис посещает русскую гимназию, читает творения отцов церкви и становится вегетарианцем. Он увлекается теософией и скаутизмом, вступает в теософскую организацию «Звезда на Востоке». В «Маяке» – русском очаге, организованном Союзом Христианской Молодёжи, Борис знакомится с Владимиром Дукельским, будущим американским композитором (известным под именем Вернон Дюк), дружит и с Лазарем Воловиком, будущим участником парижской группы «Через». Уже тогда Борис пленяет собеседника своими «сладкострунными» стихами, из которых «сочился странный яд». Юные любители поэзии создают «Цех поэтов», провозгласивший: «…Долой школу (акмеистов, имажинистов и проч.), ибо революция утвердила личность!»[4].
В мае 1921 года отец с сыном уезжают в Париж, где поселяются в бедной гостинице на улице Жакоб. Борис посещает Художественную Академию «Ля Гранд Шомьер» на Монпарнасе, сближается с группой молодых художников. Вскоре завязывается дружба юного поэта с Константином Терешковичем. Поплавский пишет с натуры, но также пробует свои силы в модном тогда кубизме: пишет супрематические картины. По вечерам вся компания собирается в кабачке «Хамелеон», где вскоре возникает кружок «Гатарапак», являвшийся, по словам Давида Кнута, первым коллективным начинанием русской творческой молодежи в Париже.
На Монпарнасе Борис знакомится с Ильёй Зданевичем, чья незаурядная личность сразу привлекает его, и с Михаилом Ларионовым, ставшим его верным другом. Известно, что Ларионов оказал большую финансовую помощь для посмертного издания «Снежного часа» (1936 г.). Тяга «молодой пишущей братии» к художникам объясняется её драматическим
Бурышкин П. А., «Москва Купеческая», изд. им. Чехова, Нью-Йорк, 1954, с. 255–257
Марина Цветаева «Проза», Нью-Йорк, 1953, с. 239.
Альманах «Радио», Симферополь, 1920 год.
По статье «Константинопольские издательства», Литературная энциклопедия русского зарубежья (1918-1940 гг.), том 2, ч. II, с. 40, Москва, 1997.
