вас? – оживилась я. – Из склепа памяти?
«Немного, – солнечные глаза снова заискрили. – Но хватит, чтобы возродиться. Потом. Видела дерево-солнцеед? Оно в склепе не единственное. Ничего для нас не потеряно. Всё возобновимо. Наши земли – тоже. Уничтожим Стужу – заживём. Да?»
Я улыбнулась. Экий хитрец… Но ради земель искрящих я костьми лягу. И ради них – тоже.
– Да.
«До встречи, Верна».
Зверь махнул хвостом и исчез в вихре искр, как недавно Стужа. Снова заелозил Зим, переворачиваясь. Я постаралась расслабиться. Предстоял самый непростой в моей жизни разговор.
Я села рядом со знающим и похлопала его по спине:
– Подъём. Зверь сказал, что ты здоров и при памяти. Я ему верю. Хорош прикидываться. Есть хочешь?
Зим перевернулся на спину и скривился:
– Нет. Тошнит. От всего. И ото всех.
– Неприятная правда, понимаю, – искренне посочувствовала я. – Я тоже долго свой мир по кускам собирала, когда мне сказали, что я – «недо-».
– Что?! – знающий сел и уставился на меня, как на мертвеца из-подо льда.
– Я – «недо-», – повторила спокойно. – Стужа с его прихвостнями вытащили меня с Гиблой тропы, но вмешался Шамир. Меня не нашли и на поводок не посадили. Хотя я до сих пор жутко этого боюсь – того, что во мне что-то есть… прописанное, что испортит дело. Надеюсь, ты сохранишь мой секрет в тайне. Об этом знает очень мало народу. Шамир, моя мама, все мои наставители, одна безлетная… и ты теперь. Но я собралась и нашла свой путь с этим знанием. И ты должен найти свой.
– Зачем говоришь? – взгляд Зима стал колючим и неприятным. – Зачем делишься? Мы не друзья и вряд ли ими будем. Договариваешься? Привязываешь? Я всё слышал, Верна, и про наживку понял. Уверена, что я добровольно ею стану?
– Ты с чего такой подозрительный? – упрекнула я. – Будто бы это я всю дорогу тебя использовала! А ведь это ты ко мне прицепился, чтобы набраться знаний и умений. И в пределы прорваться. Или нет?
Знающий слегка покраснел.
– Я всегда была с тобой честной, – напомнила я сухо. – Недоговаривала, да, но не обманывала. Я вообще не люблю врать, и у меня плохо это получается. Воспитание такое. Мама всегда твердила, что надо быть порядочным человеком, то есть доброй, терпеливой, справедливой, честной и верной своему народу. Если тебе кто-то не нравится, учила она, просто не общайся. Если приходится общаться – ищи в нём то, что понравится. Вот этим, Зим, я занималась в пределах, раз Шамир не дал мне шансов поработать в одиночку и навязал тебя.
Странник выбрался из сумки и облетел пещеру. Вёртка тоже ринулась вдоль стен, но по полу. А вдруг здесь есть что-нибудь интересное и полезное. Логово всё-таки. Может, даже то самое, где Стужа дрых тринадцать людских поколений кряду.
– И что, нашла? – Зим недоверчиво поднял брови. – Ты? В хладнокровном?
И опять вспомнились «хладнодушные», и опять кольнуло стыдом. За нашу старокровную гордыню и слепоту. И за свою особенно. Не живи я среди
