нарушите свои собственные законы и подвергнете нас пыткам или отправите в тюрьму, Академия узнает об этом и разбушуется еще сильнее. Как бы они ни хотели заполучить корабль, они не могут позволить подобного обращения с гражданином Академии. Так мы обсудим условия?
– Все это чушь, – сердито нахмурившись, процедила сквозь зубы Министр. – Если понадобится, мы можем связаться с Академией. Они должны знать, как открывается их собственный корабль, а если нет, то смогут заставить вас открыть его.
– Вы не произнесли мой титул, Министр, но вы волнуетесь, так что я вас прощаю. Вы отлично понимаете, что последнее, на что вы пойдете, – это не то, чтобы связаться с Академией, потому что у вас нет никакого желания передавать ей корабль.
Лицо Министра посуровело:
– Что за дребедень, Советник?
– Такая дребедень, Министр, которую остальным, возможно, и слушать ни к чему. Позвольте моему другу с дамой устроиться в каком-нибудь уютном отеле и обрести заслуженный после долгого пути отдых, отошлите охрану. Они могут остаться снаружи, а вам пусть оставят бластер. Вы не хрупкая женщина и, обладая бластером, сможете не бояться. Я безоружен.
– Я вас и без бластера не боюсь, – заявила Министр, наклонившись к Тревайзу через стол.
Не оборачиваясь, она подозвала одного из охранников. Тот подошел и остановился сбоку от Министра, прищелкнув каблуками. Министр отдала распоряжение:
– Охранник, доставьте эту парочку в номер. Пусть там у них будут все удобства и охрана. Вы несете ответственность за любую несправедливость по их адресу, так же как и за любое нарушение порядка с их стороны.
Министр встала, и, как ни старался Тревайз сохранять самообладание, он не удержался и чуть-чуть отшатнулся. Лайзалор оказалась очень высокого роста, не ниже, по крайней мере, Тревайза, возможно, даже на несколько сантиметров выше. У нее была тонкая талия, а две белых полосы, скрещивающихся на груди и опускающихся ниже, охватывая талию, делали ее на вид еще стройнее. Однако в фигуре Лайзалор была какая-то слоновья грация, и у Тревайза мелькнула мысль, что ее утверждение о том, что она его не боится, не лишено справедливости. «Случится подраться, – подумал он, – она без труда положит меня на лопатки».
– Пойдемте со мной, Советник, – сказала она. – Если вы собираетесь и дальше нести чепуху, тогда, как вы верно выразились, чем меньше народа вас услышит, тем лучше.
Она резво зашагала прочь из кабинета. Тревайз последовал за ней, чувствуя себя пигмеем в ее массивной тени – такого он никогда не испытывал прежде с женщиной.
Они вошли в кабину лифта, и, как только дверь закрылась, Лайзалор сказала:
– Мы теперь одни, и, если у вас еще есть иллюзии, Советник, что вы можете помериться со мной силой, дабы чего-либо добиться, рекомендую оставить их. – И немного мягче добавила: – На вид вы не слабак, Советник, но уверяю вас, мне ничего не стоит сломать вам руку – или хребет, если понадобится. Я вооружена другим, поэтому оружие мне не понадобится.
Тревайз
