ервая
Боги и полубоги
Хаос
По утверждению древнегреческих товарищей, вначале повсюду царил вселенский Хаос.
И был он беспросветен, бесконечен и неописуемо одинок, пока однажды не посетила его мысль шалая:
«Мать моя Вселенная! – сингулярно ахнул Он. – Так я ж порождать могу!»
И породил Землю с Тартаром, Мрак с Ночью. И Эроса, для потехи.
Ну а с Эросом всё само понеслось-поехало: Гея-матушка породила Горы высокие, Моря глубокие. Мрак с Ночью породили День и Свет, для контрастности.
Мрачный Тартар тоже нарожал себе всякого.
И началась повсеместная свистопляска, именуемая жизнью.
* * *
Принесла плодовитая Гея Урану титанчиков – шесть мальчиков и шесть девочек, – и стали они, разбившись по парам, тоже порождать, не мешкая.
Так возникли: Солнце, Луна, Заря розоперстая… Не говоря уже о ветрах, океанидах и прочей ерунде вроде звёздочек.
Правда, быстро пресытившись суетой утомительной, поднялся Уран над всем сущим и стал оттуда править миром. А вот жена его, Гея, увы, не смогла пресытиться. И всё рожала как заведённая.
– Чьё это?! – громыхал Уран, разглядывая уродливых циклопчиков.
– Твоё! – уверяла мужа невинная жёнушка.
– А это?! – указывал он на сторуких гекатонхейров.
– И это. Как на духу… А ну-ка, деточки, обнимите скорей папочку!
И бежали сторукие обниматься. Да так, что Уран продохнуть не мог.
Отбиваясь от ласк тех навязчивых, мчал к себе правитель материи и до зари грохотал там раскатисто. Пока однажды не пришла ему гениальная идея, всякого папашу посещающая изредка.
– А забрала б ты с глаз долой этих деточек! – пророкотал Уран в то утро памятное. И отозвалась его супруга изумлённая:
– А куда ж мне забрать-то их, миленький?!
– Да всё равно! Хоть туда, откуда вылезли! – разразился Уран грозной бурею.
И вобрала в себя Гея титанчиков.
А вобрав, принялась их в своём чреве против папашки науськивать.
Крон
Прилежней всех науськивался младшенький, Кронушка. Среди своих – Хрон или Хронос-джуниор.
Жутко нравилось тому Хроносу, сидя на коленках матушки, внимать колыбельной песенке:
Папка мамку не любил,
Кровных деток истребил,
Ай, люли, люли, люли —
Серпом папку оскопи!
И вот однажды, до одури наслушавшись того проникновенного шлягера и раздобыв по случаю серп нержавеющий, взял Крон да и оскопил папашу единокровного. После чего безжалостно низверг оскоплённого.
Подробности того инцидента греки умалчивают. Но вот схема: серп, оскопление, низвержение – прослеживается ими и впоследствии.
* * *
В итоге, взобравшись на пригретое папино местечко, стал отныне Хрон единовластным царём всего сущего.
– Нет нынче никакой веры деточкам! – вздыхал он частенько вечерами томными. – И куда только мир катится?
«Куда-куда… – ехидно посмеивался Тартар. – Знамо куда, чай образованные».
А жена Крона, Рея кроткая, покорно помалкивала в тряпочку. И помалкивая, рожала мужу богов исключительно. По сугубо гастрономической надобности. Был у Хрона такой пунктик. Страдал он вдобавок к паранойе божественной богоедством любительским и, в отличие от низвергнутого папаши, любил своих деток чуть прожаренными и пожирал их порой даже без соуса.
Выгода тут прослеживалась очевидная. С одной стороны, брюхо сытое, с другой – власть незыблема.
– Ну-у, – потирая ладони в предвкушении, вопрошал он жену свою кроткую. – Кого нынче родила мне, в смысле сготовила?
– Аида, – вздыхала Рея несчастная.
– Еврея, что ли?!
– Бога, Аидушку.
– Аппетитное имя. Подавай кровиночку!
И лопал Крон чад своих без угрызений совести.
«Боги, – часто повторял он, косясь на серп нержавеющий, – знаем мы этих богов изменчивых».
Зевс
А вот громовержец будущий,
