появился, влекомый и собственным духом, и двумя новиками, которые к полянке, по сути, уже донесли старика. А за этой троицей, к великому изумлению Олега, трусили неровным бегом, и явно тряслись от холода двое неразлучных по воскресеньям сподвижника – Сергей Масалов с синими от мороза щеками, но горящими даже во тьме глазами, и Филинов, еще больше похожий сейчас на хищную птицу. Несчастную такую, перемороженную птицу. Но свой баул он прижимал к груди очень крепко. Ему и кивнул Олег. Дождался, когда облеченный Силой Мастер подкинет артефакт кверху, и открыл рот; вместе с медным грохотом волн, издаваемых сейчас духовым оркестром – другого «аккомпаниатора» пока у Кота не было:
– Ледяной горою айсберг из тумана вырастает
И несет его теченье по бескрайним по морям…
Поначалу – почувствовал Олег – было больше изумления, желания зрителей оглянуться, увидеть, а потом бежать сломя голову прочь от ледяной горы, готовой обрушиться на несчастных мореплавателей… несмотря на темный лес вокруг. Но скоро, к окончанию первого припева про море забыли; про обычное, соленое море. А осталось лишь море морозной печали, стылого горя утраты:
– А ты такой холодный как айсберг в океане,
И все твои печали под черной водой
И все твои печали под черною водой…
Теперь даже сам Кот уверился – эта песня именно про его Источник, исчезнувший безвозвратно… пусть не под водой, а под землей.
– Ну, или в неведомых далях, куда его отправил мой Ножик. Оставив каплю здесь, со мной. Как там, кстати, Матвей Григорьевич?
Олег закрыл рот, открыл глаза, и нашел взглядом колдуна. Старик был плох, очень плох. Словно песня выдула из него в морозный лес последние силы. Кот невольно почувствовал вину к Матвею Григорьевичу; хотя и понимал – найди тот хоть что-то подозрительное, и Наследнику Котовых несдобровать.
– Не фатально, конечно, но приятного было бы мало. А главное – Ножик бы точно отобрали. Пока же надо помочь старику. Держите, Матвей Григорьевич.
Он протянул колдуну золотой, полной Силы, почерпнутой из артефакта; еще и попросил про себя у бездушного золота: «Не отказывай, пожалуйста, старому человеку. Он, по большому счету, только добра мне желал». Неизвестно – нужно ли было такое разрешение, или старый колдун и без того умел пользоваться «аккумуляторами». Но результат был зримым – лицо его посвежело, что было хорошо заметно даже в темноте; а сам он резко выдернул руки из крепких ладоней новиков, на которых только что буквально висел.
– Вот и ладненько, – произнес про себя Олег, стараясь не сильно показывать на своем лице радость, – не пора ли нам домой, господа хорошие. Там тепло… кормят…
Последние слова невольно вырвались наружу; быть может, даже с Силой. Отчего с энтузиазмом собрались в обратный путь все, и в первую очередь Матвей Григорьевич.
