заставила Гарриет извиниться, но та уверяла, что не забирала у Кимберли никакого медальона и даже не знает, как он выглядит.
– Так я и думала – она уже отнесла его в ломбард! – воскликнула миссис Дженкинсон.
– Да как вы смеете? Это гнусная клевета!
– Нет, девочка, это как ты смеешь дерзить почтенной даме!
Директриса испугалась, как бы мисс Хадсон не вцепилась миссис Дженкинсон в тюрбан, и заняла охранительную позицию между ними. Лучше бы она отправила миссис Дженкинсон домой, а с мисс Хадсон поговорила бы с глазу на глаз, но задним умом все крепки. Ситуация казалась совсем тупиковой, и тут миссис Дженкинсон выступила с инициативой, которую Кимберли явно не одобрила бы: она предложила пойти и спросить у учениц, так ли всё было, как говорит её дочь, или нет. Миссис Рэкхем почувствовала облегчение. Действительно, что может быть проще, но Гарриет категорично сказала:
– Нет, пожалуйста, не ввязывайте в это детей.
– Но почему? Если вы утверждаете, что правда на вашей стороне, чего вам опасаться?
– А как я буду при этом выглядеть? Как шкодливая первоклассница, которая напроказничала и теперь отнекивается? Когда наставник ищет у своих учеников защиты от клеветы, он неизбежно роняет себя в их глазах, чего нельзя допускать ни при каких обстоятельствах. Удивительно, почему вы этого не понимаете…
Слова мисс Хадсон хлестнули директрису, будто плётка.
– Во-первых, не смейте меня поучать, во-вторых, я всё прекрасно понимаю. Ваш ядовитый язык сослужил вам плохую службу. Вы не верите, что ваши ученицы за вас заступятся, и у вас, очевидно, есть на то основания!
– Ничего подобного, миссис Рэкхем! Я ни секунды не сомневаюсь, что вы всем сердцем презираете меня за бедность и что в классе есть девочки, которым не по вкусу моя справедливость и мои башмаки, но есть среди них и те, кто искренне восхищается мной, и я не вправе их разочаровывать. Наставник, снискавший любовь и уважение со стороны учеников, должен держать марку.
Прозвенел звонок, и миссис Рэкхем отослала мисс Хадсон в класс, хотя уроки уже закончились. Просто она хотела мирно развести их с миссис Дженкинсон. Последнюю она заверила, что во всём разберётся сама, и спровадила домой, якобы беспокоясь о её расстроенных нервах.
Весть о неприятностях в классе мисс Хадсон быстро разлетелась по школе, и все наставницы были довольны. Никто из них, разумеется, не поверил, что этот «синий чулок» польстился на безделушку Кимберли, зато заносчивая мисс будет знать, что не меньше других нуждается в поддержке и расположении товарок – расположении, которого она даже не попыталась добиться.
Директриса же в отношении мисс Хадсон частично успокоилась. Кто ищет господской милости, тому не до копаний в вопросах чести. Миссис Рэкхем знала это по себе, и теперь ей даже сделалось неудобно за трусливую панику, которую посеяла в её душе безродная девчонка, а главное – чем: беготнёй и прыжками.
Придя
