под руку. Посуду, еду, приборы.
Кажется, я сошла с ума…
Я не контролирую себя. Будто смотрю со стороны на то, что творят мои руки.
– Прекрати… – с рыком требует Марат, обхватывая меня руками и прижимая спиной к своей груди.
Как стальными тисками.
Его шумное дыхание обжигает мой висок. Меня колотит и трясёт. Ору, выворачиваясь и брыкаясь, но он сильнее. Ору и рыдаю. Рыдаю, потому что…
– Я не хочу! Слышишь?! – кричу, вцепившись в его запястье.
Я ненавижу себя. Забыв о Заре, презрев все мыслимые человеческие достоинства, охрипшим голосом ору:
– Не хочу! Не хочу! Мой дом здесь!
– Больше нет… – шепчет он мне на ухо, сдавливая ещё сильнее.
Его тело – как камень за моей спиной! Почему, почему он такой сильный?! Такой всесильный, а я такая слабая?!
– Ты не можешь… это незаконно! – скулю, оседая в его руках. – Ты трахал меня четыре года!
– Я всё могу, – обрывает он.
Его лицо где-то в моих волосах. Его руки повсюду.
Мои колени как желе. Вырываю, отдираю от сердца слова, которые давно ношу в себе. Откидывая голову на его плечо, сквозь слёзы выкрикиваю:
– Я люблю тебя! Люблю тебя!
– Мира… замолчи… – шепчет он, прижавшись губами к моей щеке. – Замолчи…
– Люблю! – кричу, выворачиваясь в его руках.
Обвиваю его шею, повисая на нём. Прижимаюсь губами к тёплой жилке и повторяю, повторяю, повторяю:
– Люблю тебя, люблю, люблю…
– ЗАМОЛЧИ! – рычит он, пытаясь отодрать меня от себя.
– Не отсылай меня… пожалуйста… пожалуйста… Марат… – повторяю как скороговорку, как заклинание. – Я твоя жена…
– МАКСУТ! – сотрясает комнату его громогласный крик, безжалостные руки сжимают мои плечи.
Цепляюсь за него. Ужас от того, что я его больше не увижу, придаёт мне сил. Вырываю пуговицы на его рубашке, когда он отталкивает меня назад.
– Забери её… – хрипит мой муж, резко поворачиваясь ко мне спиной.
– Нет… не трогай! Аааааааа… Марат! – визжу, отбиваясь от Максута, и бью ногами воздух, глядя в удаляющуюся широкую спину. Он проводит рукой по волосам и выходит из столовой широким шагом, отшвырнув ногой стул, который валяется на полу. – Марат! – ору ему вслед, теряя его силуэт за пеленой слёз.
– Фатима! – кричит мой охранник, таща меня в холл, а потом наверх.
Ничего не вижу вокруг. Только темноту. Спасительную.
Не хочу возвращаться оттуда.
Не хочу…
Два часа спустя я покидаю дом своего мужа, не оглядываясь. В чёрном траурном платье и с Чили на руках. Фати влила мне в глотку очередное варево, наверное, придуманное на тот случай, когда нужно забрать у человека волю и все силы.
Мои руки и ноги ватные, а в голове пусто. Как и в сердце. Там у меня пустыня. Выжженная. Вытоптанная.
Лицо моего отца недовольное.
