и все четыре раза плотный встречный ветер, несмотря на титанические усилия гребцов и сорванные голоса хортатора и капитана, загонял судно обратно в давно уже всем осточертевшую биреббугскую бухту с её единственной дрянной закусочной и местной солоноватой питьевой водой, от которой все поголовно страдали жестокой изжогой. Именно там, на Мелите, в убогой портовой гостинице, под свист в щелях закрытых ставень юго-восточного ветра «а́льтана», Хавива сообщила Саксуму, что она беременна.
Эта новость – нет, не огорошила отставного прим-декуриона и, в общем-то, даже не особо удивила его, они с Хавивой уже давно хотели ребёнка – но показалась… несколько несвоевременной, что ли, – Саксум почему-то никак не предполагал, что давно ожидаемое известие застигнет его как раз в пути…
В первый из киренских портов – Бере́ник – приплыли в конце сентября. Здесь Паквий Луск хотел было высадить всех киренцев и, используя всё ещё не переменившийся, хотя и сильно ослабевший «альтан», уйти обратно в Гиппо-Регий, однако Саксум, благоразумно предполагавший такое развитие событий, предъявил триерархосу папирус, испрошенный им у Волуса Аэлия Скавра ещё на Сикилии и предписывающий капитану «Салакии» развезти всех киренцев по их родным городам. Прочитав документ, Паквий Луск переменился в лице, призвал на голову Саксума все известные и ещё с десяток неизвестных отставному приму проклятий, но ослушаться письменного приказа всё же не посмел.
И началось неспешное плаванье вдоль бесплодных и негостеприимных киренских берегов. Из Береника – в А́рсиной, из Арсиноя – в То́лмету, из Толметы – в Аполло́нию и далее – в конечную точку маршрута – в белокаменный Да́рнис. В каждом из портов стояли по нескольку дней – бывшие сослуживцы и друзья прощались друг с другом. Капитан «Салакии» поначалу страшно ругался из-за каждой очередной задержки, потом лишь ворчал, а потом и сам втянулся в непрекращающиеся гулянки-прощания, где слёзы лились ручьями, а вино – рекой, где радость обретённой свободы сменялась печалью расставания, чтоб через мгновенье вновь смениться радостью…
А на пятый день пребывания в Дарнисе Хавиву свалила лихорадка.
Саксума с больной женой приютил Метт Пульхр – бывший декурион-три из турмы Саксума.
Дом родителей Метта стоял за городской стеной, над морем – в одной из многочисленных рыбацких деревень, что тянулись по берегу на несколько десятков стадиев в обе стороны от Дарниса. В доме, кроме родителей отставного декуриона, жил его старший брат Кунт со своей семьёй: женой и четырьмя детьми. Дом был небольшой, построенный из местного белого камня и по местным обычаям: круглый, безоконный, с каменной купольной крышей, в центре которой было оставлено небольшое отверстие, через которое в дом проникал свет и выходил дым от горящего в доме очага. Саксума, помнится, тогда очень заинтересовал вопрос: каким образом местные умельцы умудряются складывать такие крыши, камни которых, между прочим, абсолютно
