имости.
Хм-да. Ещё несколько недель назад я помыслить не могла, что судьба уготовила перегрузки на виражах, направляя лодку моей жизни в тихую гавань семейного уюта. Так всегда: самый красивый вид на море, и чистое небо над ним, бывают после сильнейшего шторма. Пожалуй, недавние злоключения можно назвать последним аккордом в холостяцкой жизни.
Посмотрела на супруга, болтающего с одной из моих тётушек, и тут же отвела взгляд, сосредоточившись на тарелке с нетронутой едой.
Я всё ещё боялась больше меры продемонстрировать любимому истинность, глубину своих чувств к нему.
Ну, конечно, глубину, а иже с ней ширину, высоту, я установила сама, и совершенно безосновательно. И через них – рамки я имею в виду! – пока не в состоянии перешагнуть. Повисла, понимаешь ли, в неопределённости – занесла ногу над чертой, и стою в ожидании, когда отпустит неоднозначность.
– Полагаю, господа, раз уж всё позади, то стоит услышать полную историю поимки преступников, – прогремел на весь обеденный зал голос одного из новых членов моей семьи. – Королевский обвинитель говорил гладко, как и адвокат злодея, но интересно услышать версию нашей легендарной невестушки. Как ей удалось вычислить злодея? Интересно. Очень. Кому ещё любопытно?
Мы с мужем переглянулись, и он кротко улыбнулся, будто просил у меня прощения за своего родственника.
– Я не думаю, что моя версия станет избыточной! Преступники понесли наказание, а большего и желать не следует, – ответила я за нас обоих.
Увы, стало только хуже: к гостю присоединились и другие, включая ведьм нашего ковена.
Наконец, прабабушка Пелагея, как главная ведьма, не выдержала. Подняв руку и, призывая всех к тишине, невозмутимым тоном произнесла:
– Считаю, не стоит утомлять детей в такое замечательное утро. Когда-нибудь…
Свёкор возразил:
– Утро чудесное – вы правы, достопочтенная Пелагея, а его стоит сделать ещё и увлекательным. Мы заслуживаем занимательного рассказа. К тому же он станет главой в Кодексах наших родов, и возможно, поможет будущим поколениям справляться с врагами. Мы пишем легенды потомкам. Расскажи, невестка. Просим!
«Кодекс рода» – аргумент. Придётся поведать произошедшее. Родственники не отвяжутся.
– Тогда, – улыбнулась мама, – я отошлю сообщение на кухню, чтобы подавали горячее. С удовольствием послушаю в третий раз то, что доченька поведает. Люблю всё необычное! Ещё вина, господа?
Пока напитки и фрукты материализовались с кухни на столы, я собиралась с мыслями, потому что не знала с чего начать.
Когда все взоры обратились ко мне, отступать оказалось некуда. Я начала с чувством:
– Всё дело в моём имени. Да, в нём! В имени каждого заложена тайна, которая раскрывается как бутон, становится символом души и вектором направления в жизни. Высокопарно получилось, но так оно и есть. Кхе-кхе. А ещё оно является судьбой.
В глазах гостей читалась мысль: «Переходи уже к делу». Она придала сил и развеселила:
– То была присказка, а сказка начинается… В Застенье наш род известен, как один из самых древних среди водных ведьм, потому любому ясно, что мы успели нажить себе не только славу, но и проклятье. Со слов моей двоюродной бабушки, Адрианы, пока оно не исполнится или нейтрализуется, будет обездоливать наши жизни. Даже заключение в тюрьму – итог того, что мы не занимались решением. Ну, конечно, по её версии.
Я бросила взор на сидящую по правую руку от свёкра, Адриану. Заметила, как в её огромных зелёных, точно молодая трава глазах, мелькнула ухмылка. Адриана бросила в ответ витиеватую фразу в собственном духе:
– Конечно, говоря о судьбах, я пыталась намекнуть, что пока тайны висели, точно пудовое ожерелье на шее, ровного бытия нашему роду не заиметь.
А я подхватила:
– И как оказалось позже совершенно права. От матери я получила существование и семью, а от отца – имя. Вместо гордого и звучного имени Зоя Кубок я сто двадцать пять лет была Зая Колобок. И судьба моя сплошь покрыта опечатками…
Мама грустно улыбнулась и потупила взор, а я продолжала:
– Четыре года назад забросил жребий в Низогорье, а проводником выступил Верховный суд Королевства, вынесший постановление о запрете заниматься положенной мне природой и генами деятельностью, обязавший в течение пяти лет отработать повинность в глубинке. Где именно – решит Канцелярия. Конечно, вердикт звучал гораздо острее, точнее и изящнее, но суть передана мной довольно точно. Хотя, наказание показалось чрезмерно лояльным. А почему?
Пелагея вздохнула довольно шумно, из чего я заключила, что данный вопрос, до сих пор, отдавался в её благоразумном сердце болезненной уязвимостью перед обществом Застенья.
