И вот когда это случилось, Нина оказалась больше чем за сто километров от меня, а я понятия не имел, всё ли с ней в порядке. Движение тогда ещё не ограничивали, но на дороге творилось что-то невообразимое. Многие бежали. Машины, забитые до отказа, ехали прочь из города, люди были в панике, и их можно было понять. И да, я отдаю себе отчёт, что во всём виновна президент, и потому её убийство можно было предсказать. Она разозлила многих, особенно после той лжи о госпиталях.
– Она не просто разозлила, она пробудила дремавшее в нас зло, – говорю я задумчиво.
Если бы Филип и Анна не умерли в госпитале, то Стефан мог отказаться от своей безумной затеи, и сейчас был бы жив. Хотя кого я обманываю? Есть вещи, которые нельзя изменить, как бы мы ни хотели.
– Я выехал поздно вечером. Днём прошёл ливень, и дорога была скользкая. Пока я ехал, видел десятки аварий. Люди потеряли голову и не понимали, что делают. А я был среди них. Гнал как безумный. Сам не знаю, как умудрился тогда добраться до места и не разбить машину вдребезги.
Его рассказ напоминает мне недавнюю гонку по пустому шоссе на «порше». А ведь если бы я тогда была чуть менее осторожной и потеряла управление, то не оказалась бы на той заправке, и судьба Ксандра была бы предрешена. Есть вещи, которые нельзя изменить, и иногда это – благо.
Краем глаза замечаю движение справа и поворачиваю голову. Ксандр закинул ногу на ногу и чуть развернулся ко мне. Глаза уже привыкли к темноте, и я могу различать не только его силуэт, но даже видеть лицо.
– Ты не будешь против, если я закурю? – спрашивает он.
– Только если ты угостишь меня сигаретой, – отвечаю я и улыбаюсь ему.
Ксандр поднимается и идёт куда-то вглубь комнаты. Я отдала ему все запасы сигарет, что нашла в машине. Дурные привычки в современном мире – роскошь, доступная избранным.
Он шуршит упаковкой, вынимает сигарету, прикуривает одну. Свет пламени зажигалки на мгновение освещают его лицо. Это выглядит зловеще, но теперь я понимаю, что если в этой комнате и есть чудовище, то это точно не Ксандр.
Он протягивает мне зажжённую сигарету, раскуривает вторую и откидывается на высокую спинку. Я осторожно втягиваю горьковатый дым, стараясь не закашляться. Начинать курить сейчас – не лучшая идея, но с другой стороны – разве кто-то может осудить меня?
Ксандр глубоко затягивается, выдыхает дым в потолок и продолжает рассказ:
– Я добрался до посёлка затемно. Понял, что всё плохо, когда свернул с шоссе и увидел всполохи пламени. Горели дома. Это было одно из первых нападений банды. Они похитили всех молодых женщин, а остальных просто пристрелили. Мужчины, дети, старики… Они особенно не церемонились. И никто не защитил их, ни военные, ни полиция, – он стряхивает пепел в сложенную ковшиком ладонь. – Говорили, что многие полицейские перешли на сторону банд. Продажные твари! Никогда не доверял полиции, туда идут служить одни болваны, – он резко
