ребята, я плавать не умею! А ее уносит!
Река протащила ее по каменистому мелководью, и в конце концов Клевер оказалась в широком озере. Течение тащило ее прочь от берега, головорезы давно скрылись из глаз. Сумки тянули ко дну, но Клевер из последних сил старалась держать голову над водой. Все лодки собрались у противоположного берега озера, видимо, рыбаки преследовали косяк рыбы – но были слишком далеко, чтобы услышать ее крики.
Глава 2. Твои собственные битвы
Северный берег оказался таким слякотным, что Клевер ползла по нему на четвереньках, чтобы не потерять башмаки, а мешок и саквояж волокла за собой. Отсюда, с этой стороны озера их деревня казалась горсткой каштанов, разбросанных по берегу. Когда Клевер, наконец, рискнула подняться на ноги, она чуть не упала, наступив на что-то скользкое.
Берег озера был сплошь засыпан выброшенными из воды рыбами.
Здесь их были горы – уже дохлых и умирающих, разевающих рты в немом изумлении. На полуденном солнце поблескивали тушки полосатых окуней и синежаберных солнечников. Рыб было так много, что Клевер, чтобы подняться по склону, приходилось распихивать их ногами. Тысячи немигающих рыбьих глаз смотрели в небо. Щуки и судаки, снова окуни, даже сом, обитатель глубоких вод с ее ногу толщиной. Все они лежали хвостами к воде, словно всех разом посетила безумная идея сбежать из дома.
Клевер чувствовала нарастающую панику, обжигающую, словно горячий пар. Нельзя было привлечь к себе внимание монстров, оставшихся по ту сторону озера. Закусив зубами косичку, чтобы заглушить рвущиеся рыдания, она бросилась к лесу.
Сейчас, сию минуту, за тем кривым дубом появится папа, – всхлипывая, думала Клевер. – Он подкрутит усы и все мне объяснит.
Клевер бежала, давя чернику и листья папоротника. Болело плечо, которым она ударилась о камень. Она надеялась, что это только ушиб, а не перелом. Сумки набрали воды и стали вдвое тяжелее, с каждым шагом они все сильнее тянули к земле.
…В нем надежда.
Как могло случиться, что отец хранил диковину? Видимо, все это время она просто лежала в его докторском саквояже. Потому-то он и сунул саквояж ей в руки. Но сейчас Клевер было не до того. Она убегала.
Отец окажется вон за тем деревом, – уговаривала себя девочка.
Но Константина не было ни за одним из деревьев, мимо которых она проходила. Он не сидел на поваленной березе, не пил воду из выстланного мхом источника.
Клевер пошла по оленьей тропе – еле заметным стежкам голой пыльной земли, прошившим лесную подстилку, – в надежде, что та выведет на знакомую дорогу. Ил, высыхая, хлопьями опадал с башмаков.
Клевер подумала, что надо бы почистить обувь, чтобы придать башмакам приличный вид, – мысль была крайне нелепой. Неплохо разбиравшаяся в медицине, девочка поняла: у нее начинается бред. От сильного потрясения человек может и не так поглупеть. Лучше всего было бы завернуть пациента в теплое одеяло, уложить поближе к огню и дать глоток бренди. Такого пациента
