орого когда-то родились все феи и эльфы Утишья, алым пятном горел огромный бутон. Его лепестки были крепко сомкнуты.
Все окружили цветок и переглянулись. Волшебные человечки сразу рождаются взрослыми и никогда не старятся. Но дело в том, что в семействе люменов давно не появлялось новеньких.
Феи и эльфы, не отрываясь, смотрели на багряный бутон. Прямо на глазах он становился всё больше. Его лепестки дрожали и раздувались. Казалось, он вот-вот лопнет.
– Как интересно!
– Невероятно!
– Какая она?
– А может быть, он!
– Тише! – прорычала фея Бестия.
У Бест был скверный характер. Это и понятно, ведь каждый день она общалась с дикими животными. Фея понимала их язык и за много лет переняла повадки. Когда спасаешь тех, кто сильнее тебя, нужно немало мужества. Все уважали талант Бестии и замолчали.
Вдруг цветок вздрогнул и стал медленно раскрывать лепестки.
Внезапно у всех зачесалось в носу. Да так сильно, что из глаз брызнули слёзы.
– Апчхи! Апчхи! Апчхи! – неслось со всех сторон.
Из полуоткрытого бутона вылетели крошечные мотыльки. Они казались меньше макового зёрнышка, прозрачнее воздуха и невесомее солнечного зайчика. Но для фей, которые сами были не больше бабочек, невидимки казались настоящими мошками.
– Что это? – всполошились люмены.
– Пыльца? – удивился грибной эльф Фангус и посмотрел на Виолу.
– Неужели родится ещё одна цветочная фея? – недовольно проговорила Виолетта и поправила на голове колокольчик. – Я вполне справляюсь, мне не нужна помощница.
– Это не пыльца, – заметила самая высокая фея по имени Мирта. – Это… пыль!
– Пыль? – забеспокоились все.
– Наверняка это какой-то мальчишка! Когда родился Салли, из его цветка посыпалась рыбья чешуя! – недовольно проговорила курносая фея Тиния и поморщилась.
– От него и теперь несёт рыбой! – вставила Виола, пытаясь заглянуть в бутон.
– Неудивительно, ведь Салмон – рыбный эльф! – миролюбиво добавил люмен, который не мог усидеть на месте и постоянно подпрыгивал.
– Зато я прекрасно плаваю! – заметил Салли. – И помогаю рыбам!
– Тсс! – прошипела Бестия и прислушалась.
И тут цветок раскрылся. В самом центре лепестков сидела крошечная фея.
– Это девочка! – послышались голоса.
И сразу десятки рук потянулись к новорождённой.
– Выбирайся скорее! – крикнул Салмон. – Папоротник цветёт всего мгновение! Если он захлопнется, ты так и останешься внутри!
Люмены дружно подхватили девочку, подняли в воздух и осторожно опустили на большой лист папоротника. Фея неловко встала, потянулась, расправила крылья и улыбнулась.
Все отступили на шаг и замолчали.
Стало так тихо, что не было слышно ни пения птиц, ни шуршания трав. Казалось, лес и поляна, ручей и камни замерли в недоумении.
Такого люмены ещё не видели.
– Я Фангус, можно просто Фан, – поклонился грибной эльф. Он первым пришёл в себя.
Фангус был похож на крепкий боровик. Крылья его напоминали ажурную юбку поганки. Он отвечал за царство грибов.
– А я – Пенна, – представилась птичья фея. – Я спасаю птиц.
Можно было и так догадаться. Ведь у Пенны единственной из всех крылья были из настоящих перьев. На голове хохолок, как у райских птах, а имя с древнего языка переводилось просто – «перо».
– Я Грилл, или Гриллус. А это Тиния. Мы родились из одного цветка. Наша работа – защита насекомым. Их на свете больше всех, поэтому нас двое, – сказал эльф с усиками.
Тини в самом деле напоминала бабочку. У неё были красивые бархатные крылья. А Грилл походил на стрекозу и кузнечика одновременно.
Он не мог усидеть на месте и постоянно подпрыгивал, сгибая тонкие, но сильные ноги.
– Кто же ты такая? – задумчиво произнесла древесная фея Мирта, сверху вниз глядя на новорождённую.
Мирта была выше всех и появилась в Утишье первой. Её длинное тело напоминало ствол осины, платье – белую кору берёзы, а крылья – перламутровые листья плакучей ивы.
– Ну-ка повернись! – приказала Бест, со всех сторон рассматривая девочку. – Не пойму, что у тебя за спиной?
