Марию, только Никандровну, и сказал, что надо звать её мамой. Трудно далось мальчишке это родное и близкое слово, но не было на свете другой такой женщины, которая бы приняла чужого ребёнка как своего. Детей у неё не было, и материнское чувство проснулось к сорока годам. Став взрослым, уже перед армией, Артём спросил: «Мама, а почему ты меня ни разу кнутом не вытянула, ведь я пакостной был?». Никандровна засмеялась: «Другой раз и надо бы, да рука не поднималась. И от людей нельзя, скажут: чужой, вот и бьёт». Артём обнял её: «Как ты можешь так думать? Разве я тебе чужой, что ты, мама!». Перед армией парни становятся понимающими…
На плановом заседании коллегии департамента здравоохранения слушали доклад заведующего неврологическим отделением областной больницы Белославцева. Поводом для столь серьёзного разговора стала жалоба доктора Самаркина, а по сути – смерть пациента в результате неверно поставленного диагноза. Старый томограф не показал инсульта, врач пришёл к стандартному заключению: зажим нервов в шейном отделе позвоночника, и назначил вытяжения. Лечение не помогало, но после каждого двухнедельного курса врач выписывал пациента «с незначительным улучшением». Когда больной оказался в отделении в третий раз, Белославцев потребовал от доктора Самаркина всю информацию, понял, что диагноз ошибочный, отправил пациента в клинику нефтяников, где современный томограф показал уже воспалённую гематому. Через неделю человека не стало.
С Самаркиным говорил один на один в кабинете:
– Вы десять лет в отделении. Насколько возможно, я проверил истории ваших больных, и это не первый случай летального исхода. Как вы могли забыть, что наша главная задача – правильно определить болезнь, поставить диагноз, а лечит потом средний персонал?! На вашей совести жизнь человека, вы знаете, что у него осталось трое детей? Вы встретились с женой, которая сознание потеряла, когда тело получали из морга? Вы не будете работать в отделении, пишите заявление и уходите.
Самаркин возмутился:
– Почему я должен уходить? Это элементарная ошибка, они в каждой профессии бывают.
Белославцев встал над столом:
– Бывают, но есть профессии, в которых ошибаются только один раз. Вы слышали о таких. Врач вообще не имеет права на ошибку. Я не буду с вами работать, но и уволить по нашему дурацкому законодательству тоже не могу, потому прошу: напишите заявление и уходите.
Самаркин встал и, глядя в лицо Артёма, прошептал:
– Сказал, что не буду писать заявление, и не заставите. Закон на моей стороне. И в семьи умерших ходить я не обязан.
Белославцев плохо себя помнит, но орал он не только на все отделение:
– Вон! И чтоб духу твоего здесь не было!
Самаркин оформил очередной отпуск, написал жалобу в департамент. Там решили разобраться основательно. Три сотрудника департамента пролистали сотни историй болезней,
