тебе хорошего, Макс.
– Ты не можешь меня бросить, милая! – с наглым смешком бросает мне Максим, когда я едва подхожу к калитке. Оглядываюсь, сжимая в кулаках кипящую ярость. – Не можешь.
– Это ещё почему?
– Ты любишь меня.
Нахал.
Наглец.
КРЕТИН!
– Не хочется тебя расстраивать, но разве в этом мире кто-то способен полюбить настолько задубевший и иссохший на солнце коровий кизяк, как ты?
В воздухе взрывается нервный смешок, который секундой позже сменяется потемневшим от недовольства взглядом.
– Кто, прости?
– Что «кто»?
– Как ты меня назвала? – крадется он ко мне. – «Коровий кизяк»?
– Только не говори, что ты не знаешь, что такое «кизяк»!
– Я прекрасно знаю, что такое «кизяк», мне только не понятно, почему ты меня снова оскорбляешь?
– Потому что я прошу тебя отвалить от меня, но ты же не догоняешь с первого раза, а когда твою тошнотворную идеальность поддеть смешной простотой, твои извилины сразу начинают работать, и ты оживаешь!
– «Коровий кизяк» – это «смешная простота»? – свирепствует его взгляд.
– Разумеется! Если бы я хотела деликатничать, что предусматривает твое раздутое в рюшах самомнение, то я выразилась бы иначе. Сказал бы, что свежайшее, блестящее и ещё источаемое пар собачье дерьмо не достойно любви! Согласись, первый вариант был более, чем обидный? Или нет? – издеваюсь я.
– Единственное, что ты умеешь, так это без задержек выплевывать оскорбление за оскорблением!
– По крайней мере, я настоящая, с открытым сердцем и душой, а в таких, открою тебе секрет, очень легко влюбиться! То ли дело ты: сухой, пустой и…кизяк, короче говоря.
Максим определенно не был готов к такому повороту событий. Вероятно наш вчерашний телефонный разговор ничего в нем не всколыхнул, но сейчас мое поведение очень даже забеспокоило его надменное величие. Парадокс в том, что как бы Максим не хотел сейчас послать меня на все четыре стороны, дать мне равноценный ответ на «коровий кизяк» и вообще сделать так, чтобы больше мы не встречались, он не может себе этого позволить. Ведь тогда ему ничего не останется, как признать свое поражение и лишиться дорогущего железа. Потому ему придется терпеть и выносить мои выходки, которые с каждым днем будут только изощреннее. О! Я это обещаю! За бессонную ночь мне пришло в голову слишком много идей, как усложнить ему жизнь и при этом выиграть МНЕ десять миллионов. Придется, конечно, посвятить в свой план Маргариту, а мне этого совсем не хочется, ибо я и ей не доверяю до конца. Она что-то скрывает, я это чувствую. Но, к сожалению, мне не обойтись без её, так скажем, глубокого знания обо всей этой продажной семейке.
– Ну, так что? Мы всё выяснили, надеюсь? – выдавливаю я улыбку.
– Азалия, это была ссора, – смотрит он в мои глаза своими лживыми и подлыми. – Всего лишь ссора.
– «Просто ссора», – напоминаю я и открываю калитку. Издав глубокий вздох, я как
