из четвертей в шестом классе, имела политический подтекст. А если быть точным, носила гендерную окраску.
На одном из уроков пения соседка по парте сзади, Света Фомина, девочка крупная и очень вредная, чем-то оскорбила писателя. В чем заключалось оскорбление, вспомнить уже невозможно, но зная ее скверный характер, можно с уверенностью предположить, что оно было серьезным. Вполне возможно, имело место физическое насилие, и скорее всего, в виде подзатыльника.
Известно, что в возрасте двенадцати-тринадцати лет девочки становятся крупнее своих одногодок, так как у них уже начинается переходный возраст, а их сверстники еще пребывают в радужном детстве. В этот период они становятся опасными, потому что перешли в следующую весовую категорию.
Разница в весе не остановила писателя, но достать ее рукой из положения сидя было невозможно, потому что коварная Светка, сделав черное дело, максимально откинулась назад. На помощь пришла деревянная тридцатисантиметровая линейка, которая помогла дотянуться до ее лба. К сожалению, хлопок получился очень громкий, а еще громче вскрикнула сама провокаторша. Все это демаскировало операцию возмездия.
Учитель пения, не разбираясь в деталях, огульно обвинил писателя. Главным тезисом его обвинения была в общем-то правильная аксиома – «Девочек бить нельзя, потому что они слабее». Разница в весе (в полтора раза) и в росте (сантиметров на пятнадцать) не в пользу обвиняемого смягчающим обстоятельством не явились.
Неизвестно, каким он был музыкантом, но учителем был плохим – настоящие педагоги все-таки оценивают знания, а не поведение.
Не зря пишут, что в минуты опасности человек способен на многое. Умирать, даже морально, очень не хотелось, и рука, наконец-то, начала что-то писать на несчастных листках. Мозг стал лихорадочно посылать сигналы мышцам, водившим перо.
Как телега медленно, со скрипом начинает катиться с горы, набирая скорость, так и его мозг, измотанный многочасовой пыткой, начинал работать все активнее. Но больше двух страниц написать так и не удалось. Во-первых, поджимало время, а во-вторых (что, на самом деле, являлось «во-первых») истощилась фантазия писателя.
Сейчас уже трудно вспомнить во всех тонкостях, что там было написано. Что-то о красоте моря в Адлере, где он отдыхал с матерью. О военных красавцах-кораблях, проходящих вдали (если честно, так далеко, что невозможно было разобрать, какого класса корабль – тральщик или гордый крейсер, да и вообще, военный ли это корабль или ржавый рыбак).
Но больший упор он сделал на легенду о чайках, которых суеверные моряки считают душами сгинувших в пучине товарищей, и об их морском братстве. Это, по мнению сочинителя, не могло не зародить мечту самому стать моряком. По крайней мере, так должна была подумать Алла Алексеевна – учительница литературы.
А чтобы окончательно убедить ее в серьезности своих намерений, писатель вырезал из какого-то журнала картинку с одномачтовой парусной яхтой и приклеил на первой
