по швам от геологов, нефтяников, газовиков, строителей, поскольку уже тогда начинался бум освоения Западно-Сибирской нефтяной целины.
Естественно, все специалисты, как и мы, были завезенными из других годов: Уфы, Казани, Ульяновска. Киева, Харькова и прочих. Ехали не столько за длинным рублем, поскольку в самой Тюмени, в отличие от северных нефтяных и газовых районов, надбавка была небольшой, всего 15 %. Ехали за квартирами, которыми обещали всех со временем обеспечить. Так что нашему героическому директору Хуторянскому Владимиру Яковлевичу приходилось не только строить завод и налаживать с нуля производство авиационных моторов, но и строить жилые дома для сплошь завезенных специалистов.
А пока всем приходилось жить в перенаселенном общежитии, пятиэтажном кирпичном здании с длиннющими коридорами, заканчивающимися общим туалетом и умывальней.
Нас также поселили в общежитии вместе с молодыми специалистами, выпускниками вузов, ПТУ, демобилизованными солдатами, освободившимися зэками, семейными, холостыми, а больше с разведенными. Рабочий день на заводе начинался в половине восьмого. В 7-00 уже стояли служебные автобусы, чтобы вести всех на завод, который располагался за городом. Поэтому завтрак надо было готовить с вечера и ставить кастрюльку на подоконник за занавеску. И к утру в кастрюльке обнаруживался вместо супа кусочек льдинки – такие стояли морозы в ту первую тюменскую зиму. Температура до самого 8-го марта не поднималась выше 50 градусов. Кстати, что удивительно, за все последующие 18 лет, которые мне довелось прожить в Тюмени, больше не было такой лютой зимы.
Тюменский моторный стал стартовой площадкой моей трудовой биографии. Здесь я проходила преддипломную практику, писала диплом и после его защиты получила должность инженера-электронщика, обслуживающего вычислительную машину «Минск 22», которую кроме меня обслуживали еще четыре парня, включая начальника машины, моего мужа.
Но страшнее морозов и бытовой неустроенности оказалась скука и несносная бездеятельность, которой я вынуждена была томиться 8 рабочих часов. Дело в том, что машина сбоила нечасто, но даже когда она сбоила, ребята вполне справлялись без меня и, чтобы я не путалась под ногами, не очень-то подпускали меня к неисправному узлу.
Моей главной проблемой стало чем-то себя занять эти постылые 8 часов. Для разнообразия я прогуливалась вдоль длинного коридора, в одном конце которого был вычислительный центр, в другом партком. И вот однажды, указующий перст судьбы привел меня к парткомовской доске объявлений. Там висел типографски изготовленный плакатик, зазывающий в вечерний университет марксизма-ленинизма на философский, социологический и другие, не менее интересные факультеты. Беспросветная скукота моей жизни настойчиво требовала разнообразия, и я решила записаться в этот вечерний университет марксизма-ленинизма.
Сейчас, с высоты своего возраста, я хорошо понимаю
