style="font-size:15px;"> Очнувшись, он не сразу понял, где находится. Вокруг было совершенно темно, руки натыкались на что-то твердое, крошащееся под пальцами. В каком направлении двигаться – непонятно. Ясно только одно – двигаться нужно непременно. И он двигался. Извивался всем телом, пробовал ползти, натыкался на преграду, пытался оттолкнуть ее от себя, понимал, что это бесполезно, и начинал проделывать все то же самое, но в другом направлении. Наконец Максу удалось оттолкнуть от себя что-то тяжелое, и одна рука вырвалась на свободу. За ней вторая…
Вокруг по-прежнему было абсолютно темно. На какое-то мгновенье Макс решил, что ослеп, и страшно испугался. Как, спрашивается, он будет жить без компьютера? Потом вспомнил, что существуют специальные программы, которые обеспечивают доступ к большинству функций без зрительного контроля пользователя. Значит, не все потеряно. Можно воспользоваться предложением Леночкиной тети – жениться… Зато слепому можно никуда не ехать – лежи себе в гамаке под яблоней и представляй, что ты где-то на островах. Через месяц настанет лето, будет в наличии и тепло, и свет, и гармония, и любовь… И яблоки к тому времени поспеют – протяни руку и рви. А бабушкины яблоки ничуть не хуже райских фруктов. Хотя стоп! Леночка же обиделась… Да и на что ей слепой муж?
Макс пощупал глаза. Вроде на месте, только почему-то не открываются. Он потер их, приподнял пальцами одно веко и с облегчением вздохнул: зрение вернулось. Он лежал у стены рядом с кучей досок и прочего мусора. Очевидно, Коновалов решил, что убил его, и замаскировал труп, планируя ночью избавиться от него. Доставлять преступнику такое удовольствие Макс не собирался и попытался подняться. Мир медленно завращался, словно Млечный Путь вокруг черной дыры, к горлу подступила тошнота. И тогда Макс пополз к выходу, не разбирая дороги, прямо по стеклам и покореженным банкам. Осколки впивались в руки, но боли он не чувствовал. Ткнулся в дверь – закрыто. Он подполз к окну, через которое проник в магазин, кое-как взобрался на подоконник и кулем вывалился наружу. Тут силы оставили его вместе с сознанием.
Где-то надрывно завывала «Скорая».
«К кому это?» – шевельнулась в мозгу мысль, и почему-то очень захотелось посмотреть. Глаза по-прежнему не хотели открываться, и Макс помог им уже испытанным образом – приподнял веко пальцем.
– Живой! – радостно заорал чей-то голос, мгновенно опознанный Максом как бабин Шурин. – Живой! Ты, Максимушка, не шевелись. Вот уже доктор бежит. Сейчас он тебя вылечит.
Доктор – парень, наверное, одногодок Макса, ну, может быть, на год старше, – деловито ощупал его ноги-руки, заставил пошевелить пальцами, посветил фонариком в оба глаза, постучал молоточкам по коленкам.
– Что с ним, доктор? – спросила баба Шура.
– Ничего страшного. Кости целы. Порезы, ссадины. Похоже на легкое сотрясение. Отвезем в больницу, там точнее скажут.
– Нельзя мне в больницу! – как можно тверже произнес Макс. Получилось малость невнятно, но доктор понял.
– Это еще почему?
– Кот у меня. Умный
