со строгим взглядом. На ней была цветастая косынка и белый халат. Прямо передовичка из далекого прошлого. Хоть сейчас на плакат времен СССР.
– Нина Ивановна, – представилась она, окидывая меня хмурым взглядом.
Понятно. К экономистам и тут предвзятое отношение.
– Какая у вас тут чистота! – совершенно искренне хвалила заведующую я, пока мы неспешно шли по галерее, соединяющей первый и второй бокс. – Не представляю, каких трудов вам стоит управляться здесь, да еще в таких тяжелых условиях. Я, знаете, работала во многих местах, но нигде животные не были такими откормленными, чистыми, – провела по боку крайней к себе буренки. – Хоть сегодня на выставку!
Нина Ивановна от похвалы покраснела и оттаяла. Еще немного откровенной лести – и она моя.
– Ох, тяжело, Евгения Николаевна. Каждый литр буквально отвоевываем.
Мы стояли в самом центре коровника, и мне было отлично видно, как к воротам подъехал трактор с телегой. Щуплые таджики принялись снимать с нее мешки и рассыпать по кормушкам муку. Ей богу, как в каменном веке!
– А почему у вас нелегалы работают? – спросила я, неодобрительно поглядывая на чурбанов.
– Кто идет, тех и берем, – равнодушно пожала плечами женщина. – Условия у нас тут, сами понимаете, не очень. Местные идут работать с большой неохотой. Кому охота в навозе ковыряться? Вот и приходится выбирать: либо алкашня местная, либо музурбеки нерусские.
– А почему реконструкцию не провели? Поставили хотя бы элементарно молокопровод, убрали кормушки допотопные, – попинала железное корыто под ногами, намекая на свое отношение к нему.
Нина Ивановна словно ждала этого вопроса и слова посыпались из нее, как из рога изобилия. И в течение двадцати последующих минут я терпеливо выслушивала хвалебную оду своему козлиному начальнику. Оказалось, что наш Васек, весь такой из себя благородный рыцарь, радеющий на благо производства, пятый год подряд, с тех самых пор, как их приобрела компания «Статус», просит высокое начальство о щедром инвестиционном вливании. Она жарко поведала о том, как несчастный, но не сломленный страдалец вымаливает дополнительные деньги на скудный косметический ремонт. А Ян Петерман, как истинный рабовладелец, держит их, бедных, в черном теле.
После первых десяти минут мое терпение стало иссякать, но не хотелось показаться невежливой. Стала нетерпеливо стучать кроссовком по полу и глазеть по сторонам. И вдруг мимо ворот проехал размалеванный мною белый внедорожник. Прошиб холодный пот, и сразу так в офис захотелось.
– О, Василий Михайлович приехал! – обрадовалась Нина Ивановна. – Надо встретить.
Я так это бочком, бочком стала отступать. Не дай боже попасться Ваську на глаза. Он ведь сейчас наверняка злой, как моя Мурка без дозы «Вискаса».
– Э-э-э, я пока пойду на теляток посмотрю, – пискнула я и поспешила в другой конец коровника, где были вторые ворота.
Только
