немного заикался, видимо, контузия. Однако командиром оказался не комбат Ракитин, а сам Медведев.
– Кого из штаба тринадцатой знаете?
– Иванова и Петрушевского.
– Иванов – оперативник?
– Да.
– А Цехановского знаете?
– Конечно.
– С тринадцатой двое суток как потеряна связь. Штаб армии располагался в Севске. Смотри сюда. – Полковник снял кальку с карты. – Удар второй группы пришелся прямо на Севск. Немцы ударили не там, где их ждали, а в стороне от шоссе, от Ромашково на Севск. Задача: найти командование Тринадцатой армии и передать им приказ Ставки. В случае «непредвиденных обстоятельств» пакет уничтожить. Пойдут еще две группы: одна севернее, другая южнее. Вот здесь – закладка, там есть радиостанции. Выведешь их туда. Возьмешь своих. Ступай, готовьтесь.
Их еще и поторапливали! Но покормили, а как только стемнело, усадили в самолет, и через два часа загорелся сигнал «Пошел!». Пять парашютов закачались над темной землей. Внизу – ни единого огонька. Глазу не за что зацепиться. Под ними оказался лес, хотя сбрасывать должны были в поле. Иван тут же вспомнил, что первым русским штурманом был Иван Сусанин. А первым советским – матрос Железняк. Хруст веток, сильный удар по лицу, брызнула кровь, и Иван повис на дереве. Сумел раскачаться и зацепиться за ветку вяза. Кое-как перебрался на нее, затем полчаса воевал с зацепившимся за ветки перкалем, пока не сдернул его. А вокруг никого! И где его группа – он не знает. Сырой темный лес. Парашют он забросал валежником в какой-то ямке, предварительно отрезав часть строп.
Выбросили их в той одежде, в какой были, так что «маскироваться» бессмысленно. У всех это третий прыжок – и первый ночной. Да и на лес никто из них никогда не прыгал. И ни одного ориентира! Пошел по спирали, тщательно отсчитывая шаги и засекая по компасу направление движения. Он выходил последним из самолета, но ему не был известен его курс. Тем более что бросали через облачность. Через два часа он обнаружил затоптанную полянку, на траве отчетливо были видны следы прыжковых ботинок. Кто-то из своих! Осторожно покричал через манок голосом сойки. Вот только ночью сойки молчат. В ответ раздалось кряканье селезня. Засек направление и двинулся туда. Радист, но без радиостанции. Она так и осталась висеть на дереве. Сидит под ним и тихонько матерится. Тут и пригодились стропы, из которых соорудили что-то вроде штормтрапа. Вдвоем стащили изодранный в клочья парашют, затем услышали щелканье «тек-тек-тек» горихвостки. Это сигнал тревоги. Тем не менее двинулись на звук. Осторожно, стараясь не шуметь. Горихвостку изображал старшина, и повод для этого был.
По лесной дороге двигался обоз: две телеги, четверо человек, а в крайней телеге явно виден купол парашюта. Двигаются медленно, настороженно. Немецкие «курцы» на коленях. Пальцы на спуске. Ночь, страшно! Лейтенант и старшина выскочили из-за деревьев, когда на противоположной стороне громко хрустнул веткой
