как она и Ларри с компанией друзей полночи кочевали из одного ночного клуба в другой, а потом задала вопрос, который держала в мыслях с самого их приезда:
– Когда он вернется в Чикаго?
– Не знаю. Он об этом не говорил.
– А ты его не спрашивала?
– Нет.
– Боишься?
– Нет, что ты.
Миссис Брэдли в роскошном матинэ, которое Эллиот непременно захотел ей подарить, полировала ногти, полулежа на кушетке.
– О чем же вы с ним говорите все время, когда бываете одни?
– А мы не все время говорим. Нам просто хорошо вместе. Ты же знаешь, Ларри всегда был молчаливый. По-моему, когда мы разговариваем, говорю больше я.
– Что он тут поделывал один?
– Право, не знаю. Кажется, ничего особенного. Наверно, жил в свое удовольствие.
– А где он живет?
– И этого не знаю.
– Видно, он стал очень скрытный?
Изабелла закурила сигарету и, выпустив через нос струйку дыма, спокойно поглядела на мать.
– Что ты хочешь этим сказать, мама?
– Дядя Эллиот думает, что он снимает квартиру и живет там с какой-то женщиной.
Изабелла расхохоталась.
– Но ты же в это не веришь?
– Честно говоря, нет. – Миссис Брэдли критически оглядела свои ногти. – Ты сама с ним когда-нибудь говорила о Чикаго?
– Очень часто.
– И он ни разу не упомянул, что собирается домой?
– По-моему, нет.
– В октябре будет два года, как он уехал.
– Я знаю.
– Что ж, милая, дело твое, поступай как знаешь. Но чем дольше откладываешь, тем бывает труднее. – Она взглянула на дочь, но Изабелла отвела глаза. Миссис Брэдли ласково ей улыбнулась. – Беги принимать ванну, не то еще опоздаешь к завтраку.
– Мы завтракаем с Ларри. Поедем с ним куда-то в Латинский квартал.
– Ну, дай вам Бог.
Ларри зашел за ней через час. Они взяли такси до моста Сен-Мишель, а оттуда не спеша прошлись по бульвару до первого приглянувшегося им кафе. Они сели на террасе и заказали по порции дюбоннэ. Потом опять взяли такси и поехали в ресторан. Аппетит у Изабеллы был отменный, ей нравились все вкусные вещи, которые Ларри для нее заказывал. Ей нравилось смотреть на людей, сидевших к ним вплотную, потому что ресторан был переполнен, ее смешило явное наслаждение, с каким они поглощали пищу; но больше всего она наслаждалась тем, что сидит за крошечным столиком вдвоем с Ларри. Он с таким интересом слушал ее веселую болтовню. Чудесно было чувствовать себя с ним так свободно. Но где-то в ней гнездилось смутное беспокойство, потому что, хотя и он как будто чувствовал себя свободно, ей казалось, что причина этого не столько в ней, сколько в окружавшей его обстановке. То, что утром сказала ей мать, немного ее смутило, и она, не прекращая своей, казалось
