он по очереди протянул руку сначала одному, потом второму. – Данил, Давид…
– А вы что, нас различаете? – удивленно спросил Данил. Ну да, Данил.
– Или вы угадали? – в упор уставился на него Давид, и этот взгляд показался Артуру подозрительно знакомым. Только откуда?
– Да нет, – пожал он плечами, – вы похожи, но не настолько, чтобы я не мог вас отличить.
Тагаевская свита с охраной удивленно переглянулись, но Артуру было не до них. Он смотрел на стоящую чуть в стороне девочку, которая старательно рассматривала стенку. Какой же он все-таки безмозглый осел!
– Будете тренироваться дальше, вам подберут другого тренера. И разрабатывать надо обе ноги, вы были совершено правы. Дианка, – Тагаев повернулся к девочке и присел перед ней на корточки, – твой лед оказался волшебным, у меня уже ничего не болит. Я благодарен тебе, что ты меня вылечила, и теперь я должен тебя отблагодарить. Предлагаю пойти в одно сказочное место, где есть много мороженого.
И понял, что за радость, вспыхнувшую в зеленых глазках, готов отдать многое.
– А Данила с Давидом возьмем? Они тоже любят мороженое!
– Обязательно возьмем. Если мама отпустит.
– Отпустит! – малышка радостно захлопала в ладоши. – А вы придете посмотреть, как я буду петь?
– Конечно, – сейчас Артур готов был подписаться на что угодно. Даже на участие в поднятии со дна «Титаника». – Ты только мне напиши, у мамы есть мой номер.
– Дети, Артур Асланович торопится, а нам пора домой, обедать, – прервал их негромкий голос, низкий и немного сиплый. И снова Тагаеву он показался знакомым.
Но он поспешно поднялся и отошел в сторону, пропуская Анастасию к детям. Им и правда пора, и ему пора, хоть у него совсем другие заботы. У него нет троих детей, которых надо везти на обед.
И совсем ненадолго, буквально на мгновение, ему стало жаль, что их у него нет.
– Бубочка моя! – восторженно восклицает Стефа, протягивая руки к Давиду. – Так тренера уделал! Иди скорее, Стефа тебя поцелует!
Давид с серьезной мордашкой подходит к Стефе, и та его тискает как котенка. Он делает вид, что терпит, но ему нравится, я же знаю.
Мой выдержанный мальчик на самом деле самый ранимый из них троих. Он ни за что не покажет, что ему плохо или больно. Он будет терпеть, сжимать зубки, но не заплачет. И при этом любит обниматься, наверное, даже больше, чем его сестра.
Только показывать не станет, наоборот, будет супиться и хмурить бровки. Я раньше все гадала, у кого он унаследовал эту черту характера. Данил совсем другой, я их и различаю часто благодаря мимике лица и проявлениям чувств.
Данька – взрыв эмоций, настоящий действующий вулкан. Он когда улыбается или смеется, у всех окружающих губы сами собой плывут в улыбке.
Когда я выгуливала их в трехместной коляске, Давид с Дианкой сидели с видом маленьких царьков – надутые и важные. Зато Данил сиял, демонстрируя встречным прохожим прорезавшиеся зубки.
