в себе.
Перед иконами, молясь красивым слогом,
взгляд на′ пол устремив, кривим душой,
постыдное, крестясь, не доверяем Богу,
хотя прекрасно знаем —
лгать грешно.
Я спасаю себя сама
Жизнь она не скатёркою глаженной,
не без колких шипов стезя…
И пока
из минут годы вяжутся,
огорчений не избежать.
Если будешь терзать дни обидою,
жизнь несчётно кнутом хлестнёт.
До кровавых рубцов ею битая,
кружев я не плету из слёз.
Огорчённая болью непрошенной,
к ясновидящей не иду,
взгляд поту′пив,
не жалуюсь Боженьке,
не кляну в горячах судьбу.
В поздний час…
в абсолютном беззвучии,
пожелтевший блокнот обняв,
отделяя от плевел насущное,
я стихами лечу себя.
Лесть
Лучше пусть правда —
даже суровая,
даже за счёт
каких-то утрат;
речи льстивые,
речи медовые
не желают
подспудно добра.
Лесть…
в своих чарах твёрдо уверена…
околдует,
лишь ей разреши,
у неё сладкой пудры немерено…
Только вот пыль…
увы…
без души.
Русская Сапфо (Анне Ахматовой)
Не раз измученная страхом,
вину носившая в себе,
она доверившись бумаге,
не предъявляла счёт судьбе.
Земная…
Стыд грехопадений
не тщилась в храме отмолить,
от одиночества спасеньем
был ей обычный белый лист.
Обняв холодный подоконник,
благословлённая луной,
склонив к тетради взгляд иконный,
она глушила боль строкой.
Застыв в немом оцепененье,
внедрялась в память силой всей…
в глазах закрытых перед нею
мелькали тени прошлых дней.
Любовь и жизнь, владея словом,
спешила в рифму изложить…
Летящий почерк букв неровных
напоминал морскую зыбь.
Привычный кашель дрожь сменяла,
строфа бежала за строфой…
В «антракте» складки штор линялых
вдыхали горький дым «Сафо».
Прерванный полёт
Неотступно тараня броню волнореза,
о бетон разбивались бугры водяные…
Брызги, взмыв в вышину, вновь в зелёную бездну
возвращались хрустально-искрящимся ливнем.
Кончен пляжный сезон. Под жестя′ным навесом
прячет лодки рыбацкие сумрак сгущаясь;
прислонясь, тесно к прутьям решётки железной,
