спать не захочет до рассвета,
хмельные, позабыв о возрасте своём,
начав с романсов, мы дойдём до песен детских
и с выходом цыганочку станцуем босиком.
Ей снился розовый шиповник… Анне
Несказанные речи
Я больше не твержу.
Но в память той невстречи
Шиповник посажу.
Анна Ахматова
Лишившись солнечного света,
тускнел природный гобелен.
Сияли звёзды. Незаметно
вечерняя сгущалась темь.
Перо скользило исступлённо…
Нещадно комкались листы…
Касался стёкол запылённых
неяркий блеск лучей косых.
Забыв порою ставить точки,
впустив свет месяца в окно,
она пыталась в час полночный
открыть небесное в земном.
Устав, она со взглядом грустным,
застыв у прерванной строки,
потрогав дымчатые бусы, \подарок М. Цветаевой\
шептала: «Бог, её прости».
Закрывший небо мрак чернильный,
не дал заре заполыхать…
На лист /под хриплый рокот ливня/
легла последняя строфа.
Прильнувшей к скатерти ковровой,
под стоны пляшущей грозы,
ей снился розовый шиповник
в дрожащих капельках росы.
Ночные страсти-мордасти
Нагулявшись по-над речкой,
месяц нежится беспечно за горжеткой облаков.
Ведьма, крюк дверной проверив,
в склянке взбалтывает зелье из пиявок и жуков.
Третий час, забыв про ужин,
мотыльки устало кру′жат под разбитым фонарём.
По аллеям узким в теми
в балахонах бродят тени, ищут прошлое своё…
Вверх подняв в экстазе крылья,
дичь высматривает филин в глу′би и′вовых кустов.
Прижимаясь близко к маме,
спят в заброшенном сарае восемь палевых щенков.
Прости меня, что беспокою…
К тебе, Всевышний, обращаюсь
покорно голову склоня,
я грешница, молитв не знаю,
лишь помню вкратце «Отче наш».
Прости меня, что беспокою,
тебя, под сполохи зари…
что стихотворною строкою,
в час ранний смею попросить.
Нет… не послать богатств несметных,
не отомстить за сплетен жгут…
Мне, женщине, земной и грешной
дай, Господи, тебя прошу.
Хулою дом не обесчестить,
быть нужной для своих детей,
а также в жизни быстротечной,
не стать чужою для друзей.
Не дай…
в душе небеспечальной…
хранить уныния багаж;
а для стихов не гениальных,
оставь
