однополчане. Чувствовала душа, что на Карельском перешейке моя война не закончится, – сдержанно ответил Гайдук. – Чей конь? – сурово поинтересовался он у дочери. – Кто тебя осчастливил стременами?
– Старшина вот… А что, нельзя разве?
– Конь без седока остался, резервный он теперь, – объяснил Разлётов, чувствуя себя виноватым перед отцом Евдокимки. – А поскольку всякая казачка должна держаться в седле лихой наездницей, по-военному…
– Слава богу, что хоть без спросу не увела, – вежливо простил ему фронтовое легкомыслие Гайдук. – Видел, видел, как ты за подбитым самолетом с нагайкой гналась, – обратился он к дочери.
– Но ведь я же не одна была, так что, если бы немцы открыли стрельбу…
– Ты конечно же повела бы на них в атаку целый взвод морской пехоты, – едва заметно улыбнулся отец.
– И повела бы, – упрямо подтвердила Евдокимка, горделиво поводя широкими плечами. – Может, когда-нибудь и поведу.
– Только не при моей памяти, – пригрозил отец. – Старшина, коня у наездницы немедленно изъять. Вместе с нагайкой.
– Но ведь он же ничейный, – капризно сморщилась девушка. – И помощь моя может пригодиться; раненых, например, перевязывать могу.
– Изъять! – настоял на своем военврач. – Иначе она с нагайкой не только на германские самолеты, но и на танки пойдет.
– Она – может, да… – признал старшина. – Характера – на эскадронный аллюр. Точно янычар в юбке.
7
Палатки десантного отряда «Скиф» располагались у истоков ручья, рядом со станом охотничьего хозяйства.
Территория стана, охваченная высокой оградой из дикого камня, состояла из большого двухэтажного особняка, трех одноэтажных построек и двух армейских вагончиков. Причем все это формировало внутри усадьбы некое подобие форта, в чьих пределах удобно держать круговую оборону. Вот только барону фон Штуберу доподлинно стало известно, что ни одно из подразделений красных оборону здесь не держало. Об этом свидетельствовало и состояние построек. Русское командование явно рассчитывало отсидеться по левому берегу Южного Буга, в окопах.
Местность здесь была пустынная, однако выбор ее начальником отделения СД и самим Штубером объяснялся просто – неподалеку, окруженный защитными лесополосами, небольшими рощицами и колючей проволокой, располагался некогда секретный полевой аэродром русских. Один из тех запасных, замаскированных под пустыри аэродромов, которые никогда не знали плуга – их грунтовые, хорошо утрамбованные взлетно-посадочные полосы скрывались под слоем дерна.
Да и стан этот, несмотря на соответствующую надпись на арке, никогда таковым не был. Штубер уже знал, что смотрителями его выступали члены семейства лесничего Дмитрия Гайдука. Однако оба сына лесничего были призваны в армию, а жену и двух невесток тот переправил к родственникам. Сам же Гайдук несколько дней отсиживался в подземном тайнике, надеясь, что немцы уйдут со стана так же быстро,
