назад, подальше от места взрыва, и тут камень у него под ногой подался.
9
– Давай еще раз, – велела Нира, тыча в живот Адер своей клюкой.
Адер попробовала отмахнуться, но старуха оказалась проворнее – коротко взмахнула палкой и снова ударила, на этот раз пониже спины. Адер, униженная и запуганная, бесилась, но деваться было некуда: Нира ее так прижала, что девушке ничего не оставалось, как решить задачу или терпеть бесконечную брань и синяки на заду.
– Еще раз, – повторила Нира.
Второе утро путешествия обещало быть приятным: прохладный влажный воздух, теплое солнце, вместо городского чада – запах земли и травы. Здания сменились обширными полями, широким небом и зеленовато-бурой лентой канала, несущего с юга яркие узкие лодки, выше бортов нагруженные товарами для Аннура. Сквозь повязку Адер не различала деталей, но видела цвета и ощущала непривычный для городской жительницы простор.
Хотелось верить, что она спасена; уйдя за границу города, вырвалась из когтей ил Торньи, но стоило оглянуться, Адер видела Копье Интарры – блестящий на солнце стеклянный шпиль надвое рассекал небо на севере. Двадцать лет там был ее дом. А теперь при виде башни потели ладони. Адер старалась не оглядываться.
Оши сидел на крыше фургона, из-под золотого одеяния паломника палочками торчали тощие запястья, а в руке старик держал грушу – который час разглядывал, так и не надкусив. Вместо груши он жевал прикушенную изнутри щеку и немелодично мычал себе под нос. Нира шагала рядом и цокала языком, погоняя буйволов. Повозка пристроилась в широкий разрыв между передовыми и отставшими – места здесь хватало, и Адер почти забыла, что бежала от главного врага, затерявшись среди других. Хорошо было бы совсем забыть. Да вот беда, Нира не давала.
– Повторяй, девочка, – приказала она, стукнув тростью в борт фургона.
– Меня зовут Дореллин, – устало заговорила Адер. – Я дочь купца…
– Чем он торгует?
– Тканями.
– Какими?
– Большей частью сай-итским шелком, но дополняет ассортимент крашеным сукном с севера.
Нира в изнеможении выдохнула:
– Мешкентов хрен торчком, какая же ты тупая!
Адер вспыхнула, в негодовании забыв про страх:
– А что не так с импортом сукна и шелка?
– Прежде всего, – Нира принялась загибать узловатые пальцы, – «ассортимент». «Импорт».
– Вполне употребимые слова, – отбивалась Адер.
– Для того, кто жизнь прожил во дворце, в тепле и неге.
У Ниры временами менялись и выговор, и манера речи. В целом старуха выговаривала слова по-деревенски, пересыпая речь сочными ругательствами, но иногда, как сейчас, срывалась на более изысканные обороты, чем выдавала, что умеет говорить, как пристало женщине, просто не дает себе труда.
– Я же рассказываю, что отец богат. Вполне правдоподобно, что он дал мне образование.
– Да
