силы, – улыбнулась я своим наивным воспоминаниям.
– Не поделитесь хотя бы одной легендой? Просветите меня. – Замедляя шаг, обратился ко мне Ричард Брессер.
– Во многих культурах роза считается госпожой среди цветов. Является объектом поклонения, страстной любви и бесконечности. Одна из легенд повествует о рождении розы из белоснежной пены, окутывавшей прекрасное тело Афродиты, когда та вышла из морской пучины. Богов поразила красота цветка, и они в дар обрызгали его нектаром, от чего роза и приобрела дурманящий аромат. – Я прервалась, искоса взглянув на мистера Брессера. Он шел молча и заинтересованно слушал мое повествование. – Еще одна легенда гласит, что богиня любви бежала к своему тяжело раненному возлюбленному сквозь кусты шипованных роз. Острые иглы пронзили ее тело до крови, которая и окрасила лепестки в алый цвет.
– Вас приятно слушать.
– Благодарю, – искренне улыбаясь, отозвалась я. – Извините, что помешала отдыху, я не хотела…
– Не стоит извиняться. Мне пошли на пользу прогулка и разговор с вами.
В груди растеклась теплая нега. Как жаль, что мистер Брессер редко бывает таким… доброжелательным.
Оказавшись дома, я задержалась возле портрета голубоглазой, утонченной дамы.
– Это моя мать… – почти шепотом проговорил владелец особняка, неотрывно смотря на изображение.
– Вы похожи, – отметила я их идентичные черты.
– Нет! – Резко отрезал он. От внезапной смены голоса, я вздрогнула. Заметив мою нервозность, мистер Брессер продолжил уже тише. – Нет. Она была очень хорошей, доброй женщиной, с большим и чистым сердцем.
Я имела в виду не душевное сходство, но пояснять не решилась.
– Ваш брат совсем не похож на нее… – Проговорила я, вспоминая описание его внешности в письмах Милены.
– Да. Он вобрал в себя много отцовского.
– Франциск Брессер… Я была знакома с ним. – Еще одно воспоминание всплыло из недр моей памяти, правда, было оно уже более печальное. Подобно многим бестактным людям, с кем отец играл в карты, он не скупился на оскорбления.
– Неужели? – Искренне удивился мой собеседник, вскидывая брови вверх.
Я посчитала оставить вопрос без ответа. Не приятный был тип, но хаять его в присутствии сына было бы не правильно.
– Вы скучаете?
– По отцу? – Заметив едва уловимый кивок, он без раздумий ответил: – Нет. Человек он был алчный, корыстный и грубый… Мы не были с ним близки. Никогда не понимали друг друга. Власть и богатство – единственное, что было любо его черствому сердцу.
Неужели я увидела промелькнувшую тень грусти? Быть может в глубинах его черной души все же осталось что-то настоящее? Светлое…
– Извините, не хотела затрагивать не приятные для вас темы.
– Можете спрашивать о чем угодно, Карнелия. Меня это не тяготит. – Он медлил. От внимания
