довольна, что за нерусского пойдешь? У них поди-ка, все по-другому, не как у нас, на Руси. Да и венчаться он с вами, чай не в церкви будет… А то вдруг увезет к себе на родину, куда каждый год ездит, говорят, наших там не больно жалуют, у местных нрав тяжелый.
– Вера Николаевна, я люблю его.
– Ну, тогда, милая, все хорошо будет. Если любишь, все стерпишь. Правду сказать, человек он редкий. За все годы, что я у него служу, ни разу не видела его пьяным, или с женщинами. За все двенадцать лет лет, он не сказал мне ни одного грубого слова. Не скажу, что и похвалу часто слышала, но грубости точно – ни разу.
– Но может ли он меня полюбить?
– Этого, не знаю, никогда за ним такой слабости ни ведала, но может, для вас он другим станет… Так бывает. А теперь, дайте-ка, я вам волосы уложу, он страсть не любит, когда человек не аккуратен, да еще опаздывает.
Она спускалась по лестнице бегом, оттого торопливо уложенные волосы все-таки растрепались, но это было все равно, она спешила к нему. Александр встретил ее своей насмешливой, но нежной улыбкой у лестницы в передней. Анна порывисто обняла его.
– Тише, тише, душа моя… Я тоже очень рад тебя видеть, – сказал он, осторожно коснувшись губами ее лба, – Я ждал тебя, чтобы сказать, что весь день я буду занят, но в двенадцать часов буду рад увидеться с тобой в кондитерской на Грушевой. Ты знаешь, где это? Нет?… Вот, я написал тебе адрес. У меня будет только час времени, так что не опаздывай, пожалуйста. Там мы поговорим подробно о нашей будущей совместной жизни. Нужно решить кучу вопросов. Ты не забудешь? В двенадцать!
– Нет, нет, что ты, как я могу забыть! Я приду!
Он засмеялся, поправил прядь ее волос, потом свои безукоризненные манжеты, и взял пальто.
– Боюсь, я впервые сегодня почти опаздываю в суд, но без того, я, пожалуй, переживал бы весь день, что ты куда-нибудь исчезнешь. Попробуй потом, найди тебя и вырви признание снова! Вчера я убедился, ты – крепкий орешек… Ничего, не так уж часто бывают помолвки. Ну, мне пора. Встретимся в кондитерской, в двенадцать, а не в половине первого, напоминаю тебе. Досвидания, любовь моя!
– Досвидания, Александр!
Глава 3.
На улице внезапно началась весна, или ей так показалось, но солнце палило остро и вызывающе ослепительно, откуда-то вылезла трава, на деревьях объявились почки, распространяя запах свежести и молодости. Анне даже почудились бабочки, порхающие прямо над сырой после вчерашнего ливня мостовой, а, возможно, это были ее собственные ноги в коричневых стареньких башмаках, так легко она перескакивала с одного сухого островка на другой, благополучно минуя лужи.
Кондитерская находилась недалеко от ее дома, и она решилась пройтись пешком. Любуясь этой внезапно развернувшейся весной, созвучной с ее собственным внезапным счастьем, трепеща от нетерпения снова видеть его, она свернула не в тот переулок. Пришлось поспешить, чтобы найти правильную дорогу. Она запыхалась, стараясь успеть вовремя, но коварные улицы запутали ее, и она все-таки опоздала. Во всяком случае, он был уже там. Он поднялся со стула,
