Хэйс?
При виде его испуганного лица, гнев отступил.
– Извините…Я споткнулся, когда спускался с лестницы.
– Аккуратней нужно быть.
Утерев заспанные глаза, он вновь обратился ко мне.
– С вами все в порядке?
– Конечно. Просто нужно немного отдохнуть.
Мой ответ удовлетворил его, и он вернулся к своим делам, а я прошел до конца коридора и вышел из офиса на холодную, дождливую улицу.
Глава 8.
Город N.
Тео.
– Тео! Поднимайся! Пора молиться.
Я взял за привычку рассказывать себе все, что со мной происходит. Последние четыре года лишь это помогало мне не сойти с ума.
Поначалу, было трудно думать хоть о чем-то, кроме ужасного холода и стен, сжимающих тебя со всех сторон. Редко, я забегаю вперед; делаю ставки, кто из надзирателей откроет дверь сегодня. И куда чаще, я возвращаюсь назад, к тому, с чего все началось к «Зачистке». Отправная точка всего, и прежде всего моего первого и последнего убийства. К удивлению, эти два дня, с разницей в 37 лет, объединяет одно чувство безнадежности и страха. Я знал, что за первым последуют другие. Но сколько их будет, прежде, чем меня раскроют? Решат убить? Списать в запас? Я не думал о конечном числе. Я не думал о числах вообще. Перестал считать после третьего. И вот, спустя 25 лет службы, набралось 838. 838 убийств, большая часть из которых я не помню. 838 убийств и лишь одно из них привело меня сюда. Государственные служащие это всегда большие проблемы. Дело не в особой защите, а в связи с председателем и режимом. Приказы на устранение подписываются лично председателем. Одно дело убивать «постороннего человека», а другое члена совета. Чем бы он ни заслужил свое место в списке, его нахождение там, покажет несовершенство власти, а, значит, и системы, в которой мы существуем.
Если тот, кто задает направление, сам преступает закон, то власть не так уж и крепка; достаточно одного нажима, одного слуха, чтобы «Зачистка» начала рассыпаться на куски. Я был тем, кого выбрали, чтобы залатать «трещину». Совет может отвечать только за свое молчание, а вот за мое…Боязнь того, что я начну распускать слухи и укреплю стремления противников системы к ее свержению, привела меня сюда. Я давно должен был оказаться в тюрьмы, и, вот, я здесь, почти пять лет…
– У тебя 15 минут. После, я отведу тебя в медпункт, как ты и просил.
– Тео, думал, тебя уже не приведут. Как ты? Слышал, тебе досталось от Сэма так, что ты даже идти сам не смог.
– Все не так плохо. Я лишь дал Сэму то, чего он хотел. Не сделай я вид, что отключился, он бы продолжил бить меня, и возможно, не только меня. А так, все остались в выигрыши.
Надзиратели никогда не заходят в молитвенную. Они дожидаются нас снаружи, не слыша, или делая вид, что не слышат, наших разговоров. Может, не только мы устаем от них, но и они от нас? И эти 15 минут всем нам служат короткой передышкой, без которой, пережить неделю было
