теной (что не может не привлекать внимания уже своей диковинностью и причудливостью); несмотря на то, что владельцы усадьбы принадлежали к роду Стрешневых, представительница которого Евдокия Лукьяновна породнилась с царём Михаилом Фёдоровичем и благодаря этому состоялась трёхсотлетняя династия Романовых; наконец, на то, что потомки, пусть косвенные, царицы не просто гордились таким родством, а возвели его буквально в культ, обстроив своё владение на подобие Кремля, сделав его памятником заслугам предков – благодатное поле для патриотического воспитания! – она каким-то совершенно нелепым образом ускользала от внимания исследователей.
Еще при последней владелице, Евгении Фёдоровне Шаховской-Глебовой-Стрешневой, в 1913 году, газета «Голос Москвы» поместила материал:
«Последние дворянские «Подмосковные»
От Москвы, времён крепостной России, от её дворянского быта теперь почти не осталось следа. В особенности замечается это развал прошедшего в тех ближайших к городу имениях, которые своими владельцами назывались «подмосковные». Ещё в начале прошлого столетия их было много, и всякий богатый помещик считал необходимым иметь поместье в московском уезде. Теперь все эти старинные барские гнёзда за исключением четырёх – Останкина, Кускова, Покровского-Стрешнева и Архангельского – перешли в другие руки. Знаменитое Люблино теперь принадлежит Голофтеевым; Кунцево давно продано Солдатёнковым, несмотря на все воспоминания о Великой Екатерине. Троицкое с церковью, построенной Царицей Натальей Кирилловной (Троице-Лыково, – прим. авт.) – перешло в руки Карзинкиных, и т. д.
Даже знаменитое Голицынское – Кузьминки, некогда верх изящества и роскоши, теперь заброшено и продаётся городу (через два года главный дом и один из флигелей погибнут в пожаре – прим. авт.).
Исключая великолепного Архангельского, князей Юсуповых, в строгом смысле не «подмосковного», так как оно более отдалено и находится в звенигородском уезде, – из остальных трёх больших «подмосковных» имений прошлого времени Останкино и Кусково, графов Шереметевых, отданы в общее пользование: устроены увеселительные заведения, публичные катания на прудах, а владельцы в них не живут. Одно Покровское-Стрешнево удержало бывший дворянский строй. Усадьба стоит «загадочно прекрасная», строго оберегаемая от публики и охраняющая все прихоти старых помещичьих времён, с огромными своими тенистыми прудами, старинными статуями, беседками, разбитыми в местностях, носящих причудливые названия, в особенности с дивным «ванным домом» XVIII столетия.
В России нет ни одного примера целиком сохранившейся помещичьей усадьбы XVIII века. Только в Покровском, княгини Шаховской-Глебовой-Стрешневой, часть дворца «Покровского», дарованного царём Михаилом Фёдоровичем своему зятю, Степану Лукьяновичу Стрешневу (из сказанного выше уже видно, что это – подлог, – прим. авт.), без сомнения, можно назвать «последней дворянской Подмосковной».
Кн.».
Тем не менее, даже в середине 1920-х годов, когда в усадьбе был организован музей усадебного быта, историк К.В.Сивков в лекции для экскурсоводов говорил: «Это забытая, почти заброшенная долгое время усадьба, которой не уделялось внимания и потому она почти совершенно в литературе не освещена». Сто лет спустя положение практически не изменилось…
И не оправдывает «заговора молчания» даже то, что с 1930-х годов усадьба оказалась в ведении компании «Аэрофлот» и соответственно в статусе «запретной зоны». С тех пор прошло уже не одно десятилетие, когда можно было, наконец, поднять и обнародовать все материалы. Но за всё время, начиная с 1990-х годов, когда начался буквально шквал исторических, краеведческих исследований и изысканий, затронувших даже самые малозначительные усадьбы, Покровское-Стрешнево так и не удостоилось мало-мальского самостоятельного исследования «от и до». Были общие очерки, иной раз с повторением, увы, одних и тех же расхожих суждений и ошибок – и только.
Из источника в источник повторяются неизвестно откуда взявшиеся «легенды» про «могилу любимой собаки», которую якобы венчает обелиск перед фасадом. Стрешневы, Глебовы-Стрешневы и Шаховские-Глебовы-Стрешневы оказывались едва ли не разными владельцами усадьбы и т. п.
Богатейший архив, который разбирали в 1920-е годы, во времена музейной экспозиции, исследователи, оказался погребённым в запасниках Исторического музея, и единичные публикации погоды не делали. Значительная часть исторических фактов оказалась не вписанной в общую картину, сильно из-за это обеднённую. Например, практически неизвестной оставалась картина обустройства усадьбы последней владелицей в предреволюционное десятилетие (обычно ограничиваются доставшимися ещё от исследователей 1920-х годов шпильками в адрес безвкусия княгини, исковеркавшей старую усадьбу новыми перестройками). История бытования музея, уже в послереволюционные годы, также не была изучена, из-за чего повторяется не соответствующее действительности выражение, что в 1925 году была осуществлена попытка создания здесь музея, но уже в следующем
