мелькнуло в её голове.
Если утрировать, «Сотворение Адама» – это касание Бога, которое дает всему телу Адама невероятный по силе импульс.
– Почему именно это изображение? Это связано с религией?
– Отчасти. Я путешествовал по Италии прошлым летом и вдохновился. На другом предплечье у меня изображено око на фоне непроглядного леса.
Фел захотелось рассмотреть его. То первое прикосновение её несколько взбудоражило, отдалось вибрациями. Она робко коснулась другого рукава.
Они молчали и всматривались в лица друг друга, как будто пытаясь сфотографировать то, что видели, но лишь одними глазами, без подручных средств. Хлопья снега падали и вихрем поднимались у фонарных столбов, отбрасывая непропорциональные тени. Он крепко сжал её окоченевшие руки.
– Все-таки можете простудиться. Даже если эйфория. В эйфории еще проще заболеть, – заметил он.
Фел хотела что-то возразить, как внезапно его окликнули:
– Роб! Как там твоя Игги? Все такая же красавица? Ох, как она поет! – сказала рыжеволосая девица в зеленом, – она где-то здесь? Я обожаю вашу пару!
Фел отчего-то стало крайне неловко. Внутри неприятно клокотало.
– Вы… вы встречаетесь с певицей? – вымолвила Фел.
– Я… да, то есть нет. Это сложно.
– Простите. Мне пора, – откликнулась она.
Энн с кем-то болтала, Фел накинула шубу, которая висела в фойе, выскочила на тротуар и поспешно поймала такси. Он крикнул:
– Постойте! Как вас найти?
– Попытайтесь сами. Я не даю наводок. Да может это вовсе и ни к чему.
Она торопливо села на кожаное кресло блестящего бьюика, захлопнула за собой дверь и попыталась восстановить неровное дыхание. А тем временем комета уже начала свой путь.
«Все-таки он не один. Как глупо вышло» – подумала она.
Что же тогда произошло? Было ли это и правда касание Бога?
Быть может Бога, а быть может и дьявола. Это нам с вами предстоит узнать.
3. Ирреальность/Планетарий
Об одной и той же вещи утром мы думаем одно, вечером – другое. Но где истина – в ночных думах или в дневных размышлениях?
Альбер Камю
В такси её немного потряхивало. Водитель довольно лихо выруливал по серпантину. Все казалось нереалистичным и незнакомым: пейзажи за окном, её внутреннее состояние, этот вечер, в конце концов.
– Откройте, пожалуйста, окно. Мне нехорошо, – сказала Фелиция.
– Да, минутку, мисс.
Голова была тяжелая и туманная, кончики пальцев неприятно кололо, она поежилась от холода. «Нужно непременно лечь спать как можно раньше» – подумала она.
Телефон. На экране появилось какое-то оповещение. Стало и не по себе и одновременно радостно. Как-то двойственно.
Надо сказать, у Фелиции существовали два непременных показателя тревожности, которые
