показать обновку и чуть не упала с лошади. Мужчина подхватил её, прижал покрепче, с содроганием ожидая, что от его грубости у девчонки вот-вот затрещат кости.
– Тогда просто отшлёпаю, – съехидничал он, и колдунья смущённо замолчала.
Верд страдальчески морщился каждый раз, когда невесомые непослушные волосы Таллы вздымались от малейшего ветерка и щекотали ему подбородок. Убирать их было так же бесполезно, как ловить тополиный пух, а пересадить девку на клячу Санни, как тот не раз предлагал, боязно: ну как служитель наболтает лишнего? Хотя, может, и стоило бы. А то сидит вся такая восторженная, любуется лесом, точно впервые его видит. А чего им любоваться? Какой начался сразу после Больших Храмовников, такой и тут, в пяти верстах, остался.
Любуется, значит. Как дитё малое. На себя в зеркало поутру так не пялилась, как на эти кривые чёрные стволы, обросшие белым мхом инея. А могла бы и посмотреть, между прочим! Верд денег не пожалел, не абы какую одёжу ей купил, а такую, чтоб не стыдно в город въехать! И до чего ж хороша девка в новом полушубке! Куда делась растрёпанная дурёха, которую нашёл охотник пару дней назад? Была ли? Эта колдунья – другая. Сидит ровно, спину гордо держит, не иначе как родилась знатной! И портной заметил красавицу, нет-нет да норовил лишний раз тронуть узкую талию, провести лапищей по бедру, якобы разравнивая ткань. Пока не поймал многозначительный взгляд охотника, конечно.
– По фигуре бы посадить… – пролепетал тогда швец, сразу отскочив от девки на локоть. – Не по размеру вещички…
– Ничего, снимать удобнее будет, – недобро ухмыльнулся Верд, касаясь рукояти меча с той же небрежностью, с какой собеседник только что касался плеча его колдуньи.
Не по размеру! Ясно, что тонкой да звонкой Талле шитые на деревенскую бабу тряпки велики, но и это её не портило! Затянула пояс, так ещё краше стала, ещё нежнее. Кажется, задень неосторожно локтем – переломится пополам. Немудрено, что замерли у ворот хмурые мужики, вытаращились, следя за троицей путников, пока те не нырнули в лес вместе с колеёй.
– Да не вертись ты!
Талла, как нарочно, крутанулась ещё раз, чтобы снова пощекотать охотнику нервы и нос пушистой макушкой:
– А что, ты занят сильно, а я тебе мешаю?
– Может, и мешаешь, – огрызнулся Верд. – А может, просто достала.
– Это я умею, – польщённо зарделась колдунья и вкрадчиво добавила: – Ну ты смотри, если со мной совсем плохо, я могу и домой вернуться…
– А я могу тебя в мешок сунуть, – лаконично возразил он.
Санни, чуть приотставший от парочки, не мог остаться в стороне от ссоры и нараспев затянул:
– Бог с Ножом, оградитель и защитник, прошу, не гневайся на этого недалёкого мужлана, ибо он не ведает, что творит! Справедливые боги поскупились на ум, когда создавали его. Сему мужу остались лишь мускулы, вши да паршивый характер…
Верд придержал Каурку, шествующую по заметённой дороге как
