пока я дам ему свой телефон.
Я вижу его насквозь, мне все с ним понятно: он все это говорит и делает только для того, чтобы пустить пыль в глаза этим девицам, продемонстрировать им, насколько он крут. Он как будто говорит: «А, такой-то режиссер? Да нет, я с ним не работаю, жидковат он для меня… Такой-то оператор? У меня есть лучше. Такой-то композитор? Я позвоню Морриконе, когда он вернется из Франции, может, уже и вернулся, просто в это время в Штатах полночь…»
– Спасибо, старик, – говорю я тем не менее, потому что нельзя навлекать на себя недовольство продюсеров, тем более что я и так уже достаточно опальный.
– Ну, да-а-авай, – произносит Ксавьер. – Созвонимся.
Я знаю, что это значит.
Это значит: я тебе не позвоню и тебе тоже звонить незачем.
Фраза «будем на связи» означает «не морочь мне голову, я занят».
Я не женщина, чтобы на этом строить что-либо и лелеять какие-то надежды.
Я поворачиваюсь и иду по Новому Свету до площади Пальмы, там я оставил машину. Вечер сегодня и правда чудесный. В этом районе Варшавы кипит жизнь, кафешки все битком, на улицах толпы людей, кто-то гуляет с собакой, другие стоят перед кофейнями группками и болтают, пар и дым сигарет создают им иллюзию близости и избранности, как будто «вот мы все вместе, а другие сзади нас, мы элита»…
Только холодно.
Последнее танго в Париже
В феврале прошлого года мы с Мартой были в Париже. Она убежденная франкофилка, обожает Париж и считает его самым прекрасным городом в Европе. Меня самого больше тянет в Штаты, Лондон, но эти три дня в Париже я получил от нее в качестве подарка на день рождения.
Мы жили в маленьком отельчике недалеко от станции метро «Эколь» или как ее там, на последнем этаже. Марта заказала номер еще в октябре с большой скидкой, потому что в Париже в это время низкий сезон.
Все было потрясающе.
На той же улице, где стоял наш малюсенький, вросший в другие дома отельчик, был такой же маленький рыночек с такими необыкновенными сырами, что у меня до сих пор слюнки текут от одного воспоминания о них. Билеты в Лувр она тоже заказала заранее по интернету, поэтому мы не томились, как другие, несколько часов в очереди. Марта вообще имела на эти три дня четкий план действий, который мы успешно выполняли, несмотря на то что французы принципиально не говорят ни на каком языке, кроме французского, но Марта очень хорошо владеет французским, и мне не приходилось напрягаться. Нас принимали везде приветливо, и я делал вид, что меня нисколько не смущает тот факт, что я ничего не понимаю.
Но я все-таки чувствовал себя не в своей тарелке – первый раз в моей жизни женщина принимала за меня все решения и вдобавок понимала, о чем все говорят, – а я нет.
Но поездка была необыкновенная!
Из музея Орсе я не хотел уходить. Я даже не ожидал, что мне так понравится. Импрессионисты – это самые гениальные операторы, они так передают свет и эмоцию,
