очка решила за меня дополнить картину.
– Не понял, давай ещё раз?
– Говорю, они планируют нас убить. Мечтают они грохнуть наших родителей.
– Ценное замечание! Оно всё, просто всё меняет! Теперь наши дела ещё лучше, чем были! – от избытка чувств я покрутился на месте.
– Почему это? – люди вокруг грустили, но я решительно не понимал причины их переживаний.
– Ну как же! Мама всегда говорила: первая часть решения любой проблемы – это понять, что именно происходит. Грамотно сформулированная проблема – уже основная часть решения. Мы теперь точно знаем, что происходит, а значит…
Эльза встала рядом со мной, заглянула в глаза, и с силой усадила на пластиковый контейнер. Я послушно занял место рядом с Умником.
– Герой дня выступил, мне добавить нечего. Вопросы, пожелания, идеи?
Звёздочка говорила предельно серьёзно. Я залюбовался, её щёки в ярком свете потолочных ламп красиво блестели. Это медицинский клей. Во время гонки лицо нещадно посекло, и теперь оно напоминало застывшую маску под слоем прозрачного полимера.
– Надо устроить вечеринку! – меня распирало от восторга. – Мы же теперь легенды! Самая крутая банда на станции! Ща, я таких треков врублю…
– Питер, ты его чем закинул?
Девять нолей посмотрела на меня с любовью и нежностью. Она подмигнула мне левым глазом, потом ещё раз, и ещё раз. Уголок губ, не залитый лекарством, дёргался, силясь не показывать совсем радостное настроение. Почему, кстати? Она то и дело прятала свою жемчужную улыбку.
Эта дырочка на месте переднего резца ей была очень к лицу.
– Да там это… Пауки поделились. Какая-то новая формула. «Вайб победителя», или как-то так…
Бом-Бом говорил это с каким-то радостным предвкушением, тоже планирует принять?
– Ты запомни этого человека, хорошо запомни, у меня к нему много интересных вопросов появилось. Чёрт, сделай что-то с Рыжим, он не в себе.
– Чо, может, в медпункт его? – я не смог узнать голос, он давал в голове причудливое эхо.
– Со взрывчаткой на шее? Под наркотой? Тут у нас есть свой всеведающий разум. Чёрт, желёзка ты… проблемная…
Откуда-то из недр базы выехал меддроид. Красивый, похож на черепашку, беленький весь такой, диодами мигает.
Я запрыгнул на корпус и обхватил «горб» черепашки бёдрами.
Черепашка возмущённо пиликнула, и закружила на месте.
– Да хватайте его, не видите, он перекинулся! – голос Звёздочки дал красивое розовое эхо.
Кто-то подбежал ко мне. Я узнал Умника. Я взял его руки в свои и закружил на месте. Влад улетел куда-то в сторону.
Что-то кольнуло в шею, а потом пришла волна такого наслаждения, что я упал на мягкий пол и покатился. Из моего горла вырвался стон наслаждения.
На меня навалились какие-то люди, они сверкали в лучах солнца, которое пробивалось сквозь серую хмарь облаков.
Подползла черепашка, она потрогала меня своими тонкими лапками. Щекотно… Я хихикнул и отмахнулся. Кто-то упал и, кажется, запел.
А потом свет солнца померк, и накатила дурнота. Я пытался сказать об этом людям рядом, но даже не успел отвернуть голову. Меня вырвало. Волна эйфории схлынула. И мир закружился мутным водоворотом. Сколько это продолжалось я так и не понял.
Но когда очнулся, то обнаружил себя на чьих-то бёдрах, а руки заботливо прижимали мою голову. Надо мной нависла Эльза. В глазах её плескался натуральный страх. Перекошенное лицо, выбитый зуб, волосы в следах жирной копоти.
Я вытер с лица что-то липкое. На пальцах жёлтая пена. Во рту противный вкус рвоты.
– Ты как?
– Это что было? – мой голос сипел, словно я час орал во всю глотку.
– Эйфоритичный психоз передозировка стимулятором человек Сайман ты планировал убить себя, – механический голос Чёрта царапал нервы.
– Питер, а ну не смей прятаться! Как выглядел тот урод, который тебе подгон сделал?! – Эльза уставилась куда-то мне за спину.
– Да щуплый такой, в Паучьей куртке, прилизанный. Сказал особый подарок от большого Феликса, личный подгон. Типа особый сорт Спека, самый дорогой, – голос Питера натурально дрожал.
– Узнать сможешь?
– Да… Да чёрт знает, наверно…
– Я вёл скрытно запись всего полигона и получил копии всех записей под твоё определение попадает три человека который дал тебе наркотик.
Галопроектор над моей головой замерцал, и в воздухе повисло
