ахер! – тут же отреагировал Виктор, который сейчас был похож на Фредди Крюгера, потерявшего свои свитер, шляпу и железные когти, но зато напяливший на переносицу очки.
Его поддержал Артём, сердито пригрозив:
– Кузьмич, мгазь ты вонючая, я тебя убью, если ты это сделаешь!
Кузьмич, не обращая внимания на угрозы, подскочил к Берсерку, протянул ему руку со сложенными в колечко пальцами и заорал:
– Дёргай!
Алёшенька радостно заулыбался и, всунув указательный палец в импровизированное кольцо, резким движением потянул его на себя, как будто он выдергивал чеку из настоящей гранаты.
Кузьмич только этого и ждал; сделав замах рукой, словно он кидает в Артёма невидимый помидор, старый пройдоха дополнил свой жест мощным громоподобным звуком из своей пятой точки. Громко испортив воздух, он вместе с Берсерком радостно заулыбался и воскликнул:
– Хана тебе, гнида картавая, я тебя гранатой взорвал!
– Ты остатки своих мозгов взогвал и воздух испогтил, дебил! – вставая с кресла, проговорил Артём и отправился на выход. Все последовали его примеру – находиться в помещении, где Кузьмич испортил воздух, намеренно проведя мощную газовую атаку, желающих не было.
Виновника переполоха, при выходе из двери на улицу, по-дружески угостили пинком по заднице, что было справедливо, ибо она испортила воздух и заставила всех покинуть уютное и прохладное помещение. Впрочем, это нисколько не испортило Кузьмичу настроение, закурив сигарету, он стоял и радостно улыбался во все свои 18 зубов, или сколько их там у него уцелело.
Первым не выдержал Артём и, подозрительно глядя на своего друга, спросил:
– Хген ли ты щугишься, словно тебе подагили завод по пгоизводству спигта и ты успел пагу литгов пгодегустиговать?
– Примитивно мыслишь, я бы даже сказал, шаблонно! Какие ещё будут предположения? –парировал слова Артёма счастливо улыбающийся Кузьмич.
– Предположу, что ты просто оху…л и давно не получал пиздю…й! – неожиданно выдал обычно более дипломатичный в своих высказываниях Виктор, заставив Кузьмича засмеяться.
Переведя дыхание, тот ответил:
– Не угадал, коммунистическая страшила!
Больше желающих играть в угадайку не нашлось, и Кузьмич, томясь от какой-то информации, не выдержал, спустя с минуту тишины, он сказал:
– В общем, кое-кто мне по секрету шепнул, что скоро у нас появится очень интересное задание, поэтому, кто скучал по настоящим приключениям, можете начинать танцевать от радости.
– Это тебе нужно вернуться в наш старый дом и предложить станцевать Шаману, уверен, он сделает это с радостью. А мы не горим желанием танцевать, мы очень хотим знать грязных подробностей, поэтому, сказав А – говори и Б! – подтолкнул я Кузьмича к рассказу о том, чего он там разнюхал, иначе он долго может удерживать интригу и наслаждаться ей, тот ещё прохвост.
Кузьмич воровато оглянулся, словно мы были не на родном Рынке, а где-то среди врагов, и, сделав страшную гримасу, посмотрел на Виктора и произнёс:
– Есть информация, что страшная гидра капитализма вновь оживает и поднимает головы, норовя вернуть мировое господство и убить все мечты марксистов и ленинистов о светлом будущем и коммунизме!
– Ватафак? – вопросительно произнёс Артём.
Я поддержал его, спросив по-простому, без использования зарубежных сленгов:
– Действительно, что за ху…ю ты несешь? Кто какие мечты убивает? На рынке собрались вводить сухой закон, и твоё светлое будущее теперь под угрозой? – подколол я Кузьмича, пытаясь вывести старого интригана на чистую воду.
Он насупился и пошевелил бровями, явно размышляя, обидеться ему на наше невежество и молча уйти или всё же открыть свои карты.
Остановив выбор на последнем варианте, он расправил плечи, гордо выпятив свою тощую грудь вперед и многозначительно подняв указательный палец вверх, и произнёс:
– Вы недоверчивые ослицы, я вам истину глаголю, что Рынок и нас всех в скором времени ожидают важные события, которые могут в корне изменить жизнь каждого!
– Неужели зомби исчезнут? – с издевкой спросил Артём, на что в следующую секунду Кузьмич неожиданно выдал ответ, заставивший нас всех пораженно замолчать.
– Рынок может в скором времени исчезнуть, а вместе с ним и полгорода, который мы все, несмотря ни на что, считаем своим и любим! – сказал серьезно-пугающим голосом Кузьмич.
Первым повисшую тишину нарушил Витя:
– Я, конечно, привык, что ты несешь херню, и обычно спокойно слушаю всякий бред, но это уже перебор, тебе не кажется?
Кузьмич
